Я еду домой! - Круз Андрей

Я вновь бросил взгляд на Тома, стоящего в эркере панорамного окна. И увидел, как он указывает мне на медленно бредущего человека, что-то пытаясь дать понять. Я замер со шлемом в руках, затем сделал максимально выразительный жест, показывая, что не понимаю. Он махнул рукой — подожди, мол, исчез из оконного проёма, чтобы через несколько секунд появиться на крыльце с винтовкой в руках. К ней ещё добавился револьвер в кобуре на поясе — здоровый такой, никелированный и с рукояткой из чёрной резины. По всей окружности пояса в гнёздах патронташа разместились изрядного калибра патроны с белыми алюминиевыми гильзами. Приготовился к неожиданностям.

Том перебежал через улицу, остановился рядом, спросил:

— Привет, как дела?

— Нормально, в аэропорт собрался. Что не так с этим парнем?

Я указал рукой в сторону медленно приближающейся покачивающейся фигуры. Пьяный, что ли? Странно идёт как-то.

— Посмотри на него.

Том протянул мне свою неизменную ковбойскую винтовку, на которой теперь появился небольшой оптический прицел. Я взял у него из рук, вскинул, приложив к плечу, навёл на идущего человека. Ах, вот оно что! Без увеличения не разглядеть — он ещё далеко, а в четырёхкратный прицел видно отлично: зомби. Без всяких сомнений. Обвисшие мышцы лица, мёртвая бледность, странная походка — словно марионетку ведут за ниточки. Я навёл перекрестье прицела ему в середину лба, затем опустил винтовку и отдал её обратно.

— И что делать? — спросил я. — Стрелять?

— Не уверен, — мотнул он головой. — Джереми Бирман в окно таращится, знаешь его?

— Бирман? — переспросил я.

— Следующий дом, адвокат для АКЛУ^[10], — кивком показал Том направление.

— И что?

— Он всё поглядывает на улицу с рукой на телефоне. Ждёт, когда мы дадим ему возможность вызвать полицию и начать защищать права гобблеров^[11].

— Кого?

— Гобблеров. Так этих бродящих ребят назвали по телевизору за аппетит. Недавно услышал, но слово уже разошлось.

— Он что, ума лишился? — поразился я.

— Он делает это для жизни. Зарабатывает на хлеб и масло, — вздохнул Том.

Я посмотрел на дом, который он указывал. Действительно, в окне был виден человек, причём явно наблюдавший за нами. Неужели у него ума хватит заняться защитой гражданских прав ЭТИХ? Хотя… в этой стране всё возможно, я за год пребывания уже успел в этом убедиться. И этого самого адвоката вовсе не интересует, опасен бредущий по улице зомби или не опасен. Он уже видит себя в модном галстуке на процессе и видит, как потом даёт интервью… и ему плевать на всё остальное. Даже не плевать, а класть вприсядку — так корректнее звучит. В этой стране главное — успех, а уж какого рода этот успех — дело десятое, даже если ты успешно спасаешь от отстрела алчущих нашей плоти живых мертвецов. Стервятники вроде тех, что крутятся здесь в больницах и предлагают каждому получившему травму подать в суд на кого-нибудь.

Мертвец между тем явно обнаружил наше с Томом присутствие и направился в нашу сторону.

— Том, — вдруг осенило меня, — да плевать на него, если честно. У меня возле работы ночью пристрелили такого вот гобблера, и до сих пор труп валяется на дороге. Полиция не приехала и приезжать не собирается. Ты просто сидишь дома второй день и не знаешь, что им уже на всё плевать.

— Вот как? — удивлённо поднял брови Том.

Слабо он среагировал. Неприехавшая полиция — в этих местах настоящий нонсенс. Значит, подсознательно начинает привыкать к новым реалиям.

— Думаю, что так, — кивнул я. — Разреши?

Я протянул руку к его винтовке, и он молча передал её мне.

— Пойдём, — махнул я рукой и забежал за угол своего дома, где увидеть меня из окна адвокат Бирман точно не мог.

— Это зачем? — не понял моего маневра Том, забежавший следом.

— А вот зачем, — пробормотал я и опустился на колено, целясь в приближающегося мертвеца.

До того осталось уже не больше пятидесяти метров — даже прицел не нужен был, чтобы разглядеть его хорошенько. А в прицел же я увидел его глаза. Они были странно живые и одновременно мёртвые, совсем-совсем не человеческие. Мурашки пробежали у меня по спине, словно кто-то высыпал мне за шиворот целую коробку мелкой холодной дроби. Тьфу, гадость какая…

Мертвец при жизни был строительным рабочим, по крайней мере, на нём был сигнальный жилет, а на одной руке так и оставалась рабочая перчатка. Видимых повреждений я на нём так и не нашёл. Укусили его или что-то другое случилось — непонятно. Но в том, что он был мёртв, сомнений не возникало. Как это объяснить? Не знаю — по глазам. Такие глаза не могут быть у живого человека, даже психа, даже маньяка-детоубийцы. Это не человеческие глаза — мутные, покрытые какой-то плёнкой б́ельма, продолжающие шевелиться на совершенно неподвижном лице с перекошенными чертами.