Метро 2033. Хозяин Яузы - Калинкина Анна

– Для привидений нужно оставлять что-нибудь, тогда они не тронут, – деловито пояснила Неля.

– А кто еще здесь может появиться? – спросил Федор.

– Как сказать? С Курской иной раз егеря Ганзы сюда захаживают поохотиться. Озорные ребята, лучше с ними не пересекаться. Но это еще ладно. Нам главное – шлюз миновать и мимо того места проскочить, где переулки к Винзаводу уходят. Вот если тамошние обитатели заявятся – ничего хорошего не жди.

– А кто оттуда может прийти? – спросил Федор.

Данила не ответил. Неля посмотрела на Федора как на несмышленого.

– Как – кто? Одержимые! – прозвучал во внезапно наступившей тишине ее хрипловатый, простуженный голос.

Федору представились заросшие люди, сидящие в подвалах среди бутылок и пахнущие перегаром. В метро настоящее вино было огромной редкостью, доступной немногим, большинству приходилось довольствоваться брагой из грибов. Но старик Данила объяснил, что Винзавод перед Катастрофой уже не являлся заводом и не имел отношения к производству вина. Правда, что же там было, Федор так и не понял из рассказа старика – вроде бы что-то среднее между конторой и ярмаркой.

– А кто они, эти одержимые? Выродки? – спросил Федор.

– Не знаю, – неуверенно протянул Данила. – На обычных выродков не похожи. Во-первых, никто не знает, где они там живут, почему от радиации не передохли. Во-вторых, они даже пошустрее обычных людей будут. И кажется, распрекрасно себя чувствуют наверху, в развалинах этих.

– Может, их само место энергией подпитывает? – встрял Фил. – Место-то известное, намоленное.

– А иногда у них что-то страшное там начинает твориться, – продолжал Данила. – Сталкеры рассказывали – они костры жгут, звуки оттуда доносятся какие-то – словно в барабан бьют. А иной раз словно бы поют, но как будто воют или плачут – такая жуть от их напевов берет, что хочется петлю смастерить себе да самому на шее затянуть. Один сталкер как-то пробрался к ним прямо в логово, туда, где те самые кирпичные строения, оставшиеся от старой фабрики, громадные цеха. И вот видит он – сидят в огромном зале дикари, множество их, на корточках, один дует в какую-то трубку, заунывные звуки разносятся. А остальные все покачиваются, словно в трансе. Перед ними предметы какие-то разложены – кости, обломки всякие, ржавые кастрюли, даже унитаз расколотый стоит. Сталкер хотел поближе посмотреть, вдруг дудка смолкла, и дикари встрепенулись, начали озираться, один прямо уставился туда, где сталкер притаился. Тот уже думал – все. Но снова мужик на дудке заиграл, опять они оцепенели. Тот сталкер еле успел уйти – видно, пока музыка играла, им ни до чего было.

Может, у них там обряды колдовские какие-то? И не раз я слышал, что любят они всякий хлам собирать – кастрюли ржавые, покрышки автомобильные, черепки, а потом раскладывают на земле то так, то эдак и любуются. Гадают, что ли, по ним? Каждые день-два в другом порядке перекладывают, и не дай бог кому-нибудь тронуть эти их художества. Вот осенью у них самая активность – начинают, говорят, костры разводить и вокруг них плясать, зелье какое-то варят и пьют, и в это время их даже мутанты стороной обходят. И траву жуют, отчего становятся как одержимые. Ближе к осени по берегам цветет дурман-трава, у нее еще запах резкий такой, вот они ее собирают. А потом устраивают пляски, движутся куда-то, бьют в кастрюли старые, стучат деревяшками друг о друга и поют. Впереди несут деревянные изображения, похожие на человеческие фигуры, – может, сами делали, а скорей всего, там же на Винзаводе подобрали. Может, это вроде идолов у них? Что это означает, никто не понимает. Но кто им на пути в это время попадется, тот не жилец – растерзают в клочья. А еще хуже попасть к ним в лапы живым. Говорят, двое сталкеров как-то наткнулись на их шествие. Один раненый был, еле шел. И как увидел их, крикнул второму, чтоб убегал, а сам себе пулю в лоб пустил.

Федор смутно вспомнил что-то – вот он стоит у облезлой кирпичной стены, рядом – качели. Зачем их поставили так близко к стене? Резко пахнет трава. Наверное, сейчас за ним придет мать… Голос старика вывел его из задумчивости:

– Вот оттого и страшно поблизости от них находиться – ни на людей они уже не похожи, но и животными тоже не назовешь. И договариваться с ними бесполезно. Одно слово – одержимые.

Федор удивился тому, как хорошо знает эти места Данила. Сам он несколько раз был на Курской, но ни от кого таких подробностей не слышал – то ли не знали, то ли не хотели говорить об этом.

– Надо мне вас предупредить, – продолжал Данила. – Нелька-то знает, она уж тут бывала. Ниже по реке скоро шлюз будет, там может быть засада. Но может, получится еще раньше к правому берегу пристать, и там по Басманной до «Красных ворот» дойти. К красным попадем тогда. Тебе такой расклад подходит?

– Можно и к красным, – согласился Федор. Он вновь вспомнил про легендарный Берилаг, но тут же отогнал эту мысль. Торговать с красными ему уже приходилось, и если другого выхода не будет, то уж лучше к ним.

– Уж больно нехорошее место – этот шлюз, вечно там какой-нибудь подлянки жди, – пояснил старик. – Но может, и не получится по суше пройти, тогда придется через шлюз прорываться. Если шлюз пройдем, то вскоре по левую руку будет монастырь – от него не так далеко до станции метро «Площадь Ильича». Но слышал я, что в тех краях эпидемия – значит, туда нам тоже соваться ни к чему. Да и тебе лучше как-нибудь в обход Ганзы в метро попасть. Значит, мы поплывем дальше. И если живы останемся, то доберемся мы почти до того места, где Яуза в Москву-реку впадает. Ну, мы в большую реку соваться не станем – там такие водятся гады, которые нашу лодочку могут проглотить и не заметить. Да еще оттуда вид на Кремль открывается – звезды кремлевские как на ладони. Поэтому мы пораньше на берег вылезем, где-нибудь напротив Вшивой горки, и еще немного верхом пройдем, а потом и в метро проберемся.

Пока будем поверху идти, старайся без нужды не глазеть вверх и вправо – там при ясной погоде звезды-то рубиновые иной раз издалека видны, в них-то самый сатана и сидит. Оглянуться не успеешь, как пойдешь на свет, и не сможем мы тебя остановить – тут тебе и конец придет, мы в Кремль тебя выручать не побежим.

– Да ладно меня учить, – буркнул Федор, хотя внутри неприятно похолодело, – мы ж там на Китае сами в двух шагах, можно сказать, от Кремля сидим.

– Скажи, старик, а у нас по пути никаких книжных магазинов не предвидится? – встрял в разговор Фил.

Старик поглядел на него непонятно, словно бы с усмешкой.

– Книжных? – задумчиво повторил он. – Да нет, пожалуй, не предвидится. Я ж говорю, тут, вдоль реки, вообще магазинов мало. Ближе к Садовому продуктовый был, так и тот разграбили давно.

– Погоди-ка, а ведь там дальше библиотека вроде есть? – задумчиво пробормотал Фил.

– Где?

– Недалеко от высотки, про которую ты говорил.

– Квадратное такое здание? – уточнил старик.

– Знаешь? – обрадовался Фил.

– Знаю, – сказал Данила, – но я туда не пойду.

– Почему? Из магазинов, значит, по-твоему, можно брать книги, а из библиотеки нельзя?

Данила вдруг расхохотался. Он чихал, кашлял, слезы текли по обветренному лицу.

– Ну спасибо! Ну насмешил! – фыркнул он, когда вновь смог говорить. – Да не в том дело, что меня туда без читательского не пустят. Просто там нас могут поджидать. Слыхал, к примеру, про Великую библиотеку? Ее библиотекари стерегут, и людям вход туда заказан.

– Библиотекари – это кто? Люди? Звери?

– Ну уж точно не звери. Знаю одно – шума они не любят очень. Так что ты как хочешь, а я туда ни ногой. Надо тебе – сам иди.

– Посмотрим, – буркнул осмелевший Фил. – Честно говоря, мне кажется, у меня бы с книгами дело пошло. Я могу предугадать, какие сейчас нужны в метро. И себе бы кое-что набрал – хочется иногда любимые книги перечитать. Перед Катастрофой они дорого стоили, а сейчас лежат просто так.

– Лежать-то лежат, да только не так уж просто их взять, – усмехнулся Данила.

– А в высотке внизу раньше кинотеатр был, – продолжал Фил. – Не помню, как называется. Я ходил туда с Машей.

– Маша – это кто? – решился, наконец, спросить Федор.

– Девушку мою так звали, – пояснил Фил. – Странно – столько лет с тех пор прошло, а помню ее лицо так, будто вчера расстались. Она на филологическом училась, худенькая такая была, темноволосая, носила длинные юбки, любила браслеты – серебряные, пластмассовые, всякие. Любила старые дома и старые фильмы. Все таскала меня по развалинам, по подземельям. Отчаянная была.

В голосе Фила не было грусти. Но остальные как-то притихли. Никто не спросил, что же случилось с Машей. Федору почему-то показалось, что Фил и сам этого не знал.

– Еще мы с ней как-то в систему Солянки ходили, – задумчиво продолжал Фил. – Там такие классные старинные подвалы – заблудиться можно. Подбила она меня все-таки на эту авантюру. Но интересно там, конечно.