Последняя битва - Злотников Роман Валерьевич

В глазах Играманика застыло недоумение.

— Какой выбор, Эсмерея? — Он был так ошарашен, что забыл свое собственное решение — при обращении к Эсмерее говорить «Госпожа»?

Та зло скрипнула зубами:

— Неужели ты до сих пор не понял, Играманик?

— Что не понял?

— Я НЕ ХОЧУ быть всего лишь инструментом и начинаю свою собственную игру. Так что тебе надо определиться: с кем ты, с прежними Старшими, — она кивнула в сторону ямы, в которой сидел Гнерг, — или со мной.

Играманик, на которого за последние полчаса свалилось слишком много чего, озадаченно почесался ухом о плечо.

— Конечно, с тобой, Эсмерея, но я не очень-то понял: чего ты хочешь добиться? Если ты убьешь Измененного, у тебя и так будет все — почет, деньги, свой дом, любые удовольствия. Орден должен незабываемо вознаградить того, кто уничтожит Измененного…

Эсмерея зашлась злым смехом:

— Ты полный идиот, Играманик. Я — ИНСТРУМЕНТ, который после выполнения ТАКОЙ задачи неминуемо должен стать опасным для всех, и в первую очередь для своего создателя, хотя я — женщина. Поэтому мне не жить. О, я не сомневаюсь, что моя смерть будет обставлена так, будто Орден не имеет к ней никакого отношения, более того, Орден раскошелится на роскошные похороны. Да и сам Хранитель будет долго скорбеть о достойной дочери Ордена, «столь безвременно покинувшей наши ряды».

У Играманика сжалось сердце — уж больно ужасно выглядело то, что она описала. Он робко произнес:

— Но почему, Эсмерея, ты же сама сказала, что ты всего лишь инструмент. Значит, какая им может быть от тебя опасность?

Она криво усмехнулась:

— Ну вот, начал соображать. Пойми, дурачок, это пока я просто инструмент, а потом я стану ИНСТРУМЕНТОМ, УБИВШИМ ИЗМЕНЕННОГО. Такие инструменты уже перестают быть ПРОСТО инструментами. — Эсмерея замолчала, и на террасе воцарилась тишина. Наконец Играманик тихо спросил:

— И что же ты хочешь сделать? Эсмерея растянула губы в улыбке:

— О, это будет достойно моих учителей. Я собираюсь стать Хранителем.

Играманик выпучил глаза:

— Но это… это невозможно. Ты не можешь… ты женщина и вообще… ты не решишься.

— Я — это Я, Играманик, и ты даже не подозреваешь, на что я могу решиться и чего я способна добиться. Тем более если у меня в руках будет инструмент, способный перевернуть не только Орден, но и весь этот мир.

Играманик вгляделся в ее горящие глаза, судорожно сглотнул и спросил, уже зная ответ и заранее ужасаясь тому, что он вот-вот услышит:

— О каком инструменте ты говоришь, Эсмерея? Она торжествующе усмехнулась:

— Об Измененном. ОН будет моим инструментом.

— Так ты все понял?

Играманик торопливо кивнул. Даже если бы это было не так, он все равно не рискнул бы вызвать гнев Эсмереи отрицательным ответом, но на этот раз дело обстояло именно так. Эсмерея так долго и подробно объясняла ему его задачу, что он мог кивнуть ей в ответ со спокойной душой. Да, он все понял.

Они стояли посреди двора, заполненного суетящимися людьми. Эсмерея покидала поместье. Те три луны, которые она провела здесь, были очень плодотворны. И толстый слизняк Амар Турин, и эта сволочь Гнерг оказались очень полезными источниками информации. Так что теперь она неплохо представляла и то, как будут развиваться события в ближайшие полгода, и то, как, вероятнее всего, на них отреагирует Измененный. А это означало, что ей уже пора расставлять ловушку. Но не это было самым главным. Главным было то, что все эти сведения теперь не получит Скала и сам Хранитель Эхимей. И это значило, что Эсмерея на некоторое время становилась самой информированной особой всей Ооконы. А недаром Великие говорили: «Информация — это власть», или как-то там еще, но суть от этого не меняется…

— Ну ладно, езжай.

Играманик снова кивнул и неуклюже взгромоздился на простую дорожную колесницу, на которой в качестве возничего возвышалась шкафообразная фигура одного из горгосцев. Эсмерея нахмурилась, она не очень-то любила, когда такая существенная часть ее планов перестает зависеть от нее самой, но делать было нечего. По ее планам Измененный должен был попасться в ее сети здесь, в Венетии, но ситуацию с атакой на Корпусные школы тоже нельзя было выпускать из-под контроля. Играманик должен был не только проследить за тем, чтобы все намеченные для атаки Корпусные школы были разорены, но и позаботиться, чтобы у нее появились новые источники информации. Более приближенные к Измененному по времени и своему статусу, чем тот же Амар Турин, обучители Корпусных школ подходили для этого практически идеально. По имеющимся в Ордене сведениям, Измененный подходил к комплектованию персонала Корпусных школ чрезвычайно серьезно. Он лично отбирал каждого обучителя, и каждый из них удостаивался личной беседы с ним.

Конечно, для допроса можно было воспользоваться обучителями одной из трех школ, расположенных в крупнейших городах Венетии. Но атака на ЭТИ школы должна была начаться несколько позже, после практически неизбежного нападения Корпуса на те государства, где школы УЖЕ подверглись разорению. Так было задумано для того, чтобы Венетия подверглась наименее сильному удару. А источники информации Эсмерее нужны были как можно скорее. Так что Играманик отправлялся в Хемт, чтобы организовать захват обучителей Корпусной школы, расположенной в столице Хемта, блистательном Фивнесе, и переправку их туда, где Эсмерея смогла бы побеседовать с ними со своей обычной обстоятельностью.

Эсмерея проводила взглядом колесницу и повернулась к неслышно подошедшему к ней центору. Тот вздрогнул. Он никак не ожидал, что Госпожа почует его приближение.

— Ну что, долго вы еще будете копаться? Центор нервно сглотнул:

— Никак нет, Госпожа, думаю, через полчаса можем трогаться.

— Отлично, я собираюсь добраться до Кира не позднее завтрашней полуночи…

— Полуночи? — переспросил центор с удивлением.

— Ну да, я не очень люблю, когда у людей возникают вопросы по поводу того, откуда приперлась такая толпа солдат, а главное, ЗАЧЕМ они приперлись. — Она улыбнулась, думая о чем-то своем, и добавила: — Впрочем, есть еще одна причина, по которой мне желательно прибыть именно в это время. Центор наморщил лоб:

— Но ворота… Эсмерея махнула рукой:

— А вот ворота меня не волнуют. Тот, к кому мы едем, живет за городскими стенами, в западном приделе. Так что полночь для нас — самое время. — Заметив некоторую растерянность на лице центора, она усмехнулась. — Не волнуйтесь, центор, на этот раз вам не придется отряжать людей закапывать труп хозяина. Впрочем, по поводу гостей я такого гарантировать не могу. — Сказав это, Эсмерея отвернулась от центора и пошла к своему дорожному шатру, подвешенному между двух верблюдов…