Автономный режим - Ливадный Андрей Львович

– Что?! – Пахомов склонился к нему. – Командир, ты меня видишь?! Узнаешь?!

Смертельная бледность пятнами ползла по лицу Дитриха.

– Запись… мысленных образов… – едва слышно выдохнул он.

– Да записал я все, записал! – Пахомов с тревогой наблюдал за его состоянием. – Не молчи! Говори со мной! Я пристрелил эту тварь, ты слышишь!

Вот что за приглушенный хлопок прервал мысленную связь двух рассудков!

– Туда ему и дорога… – хрипло выдавил Дитрих. – Помоги встать… – Он судорожно вцепился в руку Пахомова. – Размножь записи. Раздай всем бойцам вместе с результатами генетического анализа. – Он говорил отрывисто, словно боялся что-то забыть или упустить. – Дай мне пару минут… – Он дотянулся до пластиковой бутылки, сделал несколько жадных глотков воды, вылил ее остатки в ладонь, ополоснул лицо. – Нет… Никакого отдыха!.. У нас осталось мало времени!.. Нужно организовать две атаки…

– Ты убиваешь себя!

– У нас мало времени!.. – Дитрих сжал ладонями виски, с трудом перешел на мнемоническую связь. – Хорватов, что у тебя?

– Пятнадцать человек в строю. Остальные так и не пришли в сознание. Размещаю их под опеку систем жизнеобеспечения бронескафандров!

– Мы уходим из медицинского сектора. – Дитрих с трудом встал. – Паша, подготовь две штурмовые группы. Одну – для атаки командного центра, вторую – для захвата ангарной палубы. Мы должны освободить мнемоников и передать данные в штаб Флота. Любой ценой…

Они не успели.

Эскадры чужих появились внезапно, на час раньше относительно самых пессимистичных прогнозов.

Батареи систем противокосмической обороны «Танаиса» не произвели по ним ни единого выстрела.

– Словно издеваются над нами! – Пахомов зло обвел взглядом доступное пространство.

Дитрих мрачно наблюдал за перестроениями чужих эскадр.

Десятки тысяч «трезубцев» появились в виде крохотных точек, усеивающих небосвод, затмевающих звезды. Они охватывали «Танаис» со всех сторон, замыкая станцию в сферическое построение.

– Они гасят скорость! Ложатся в дрейф за орбитальным кольцом заводов-спутников!

Последний шанс связаться с Флотом истаял. Теперь уже поздно уповать на резервные «Стилетто». Ни одному из малых кораблей не прорваться через плотные построения вражеской армады!

«Чужие постоянно опережают нас… – Дитрих с трудом держался на ногах, отдавал последние силы, чтобы не поддаться отчаянию, но в голове все равно роились надрывные мысли. – Почему враг оказался сильнее, хитрее, жестче? Нас уничтожили, раздавили, не оставили возможности для реального сопротивления…»

Он пошатнулся, но находившийся рядом Илья Тернов поддержал его.

– Я в порядке… – хрипло произнес Дитрих, хотя чувствовал – это не так. Чтение мысленных образов мнемонической копии «Отделившегося» надломило его рассудок.

Отряд медленно передвигался среди темных, лишенных энергии рабочих станций.

Илья постоянно следил за перемещениями чужих кораблей, а перед мысленным взором туманилось далекое прошлое: дождь, раскисшие поля, ужас, озноб, отчаяние…

– Сколько времени понадобится инсектам на переоснащение кораблей? – вопрос галакткапитана Хорватова разрушил тягостные картины из прошлого.

– Если не освободим мнемоников и под контроль чужих попадут технические сервы, то монтаж трофейных устройств займет не больше недели, – ответил Джеф Хостин.

Дитрих жестом остановил продвижение отряда.

– Здесь разделимся. Пахомов, берешь пять человек. С тобой идут Хорватов, Тернов, Земцов, Джорген и Морриган. Атакуете командный центр. Задача – освободить мнемоников. – Он переключился на защищенный канал, установил связь с галакткапитаном Хостиным. – Джеф, ты поведешь небоеспособную группу к главному грузовому порталу «Танаиса». У сто семнадцатого вакуумного дока на консервационной площадке найдешь «Неустрашимого». Прими коды расконсервации.

– Есть, принял!

– Готовь корабль к экстренному старту! Пострадавших разместишь на борту. Собери у всех личные логры, передашь их мне с посыльным. – Дитрих переключился на общую частоту. – Остальные, кому не поставлена конкретная задача, идут со мной!

Пахомов вышел на связь.

– Что задумал? – коротко осведомился он.

– Извини, Паша, сейчас не могу сказать. Вся надежда на тебя. Освободи мнемоников, пока чужие еще маневрируют в пространстве. Если они переправят пленных офицеров на корабли, у нас вообще не останется шансов.

– Ладно… – Пахомов понял, почему Дитрих отказался разговаривать. «В самое пекло лезем, – подумал он. – Не дай бог попасть в лапы телпов. Мнемонического допроса не выдержит никто».

В коридорах станции царило красноватое аварийное освещение.

Бойцы группы Пахомова двигались молча, без суеты, лишь сам майор заметно нервничал. Состояние трех офицеров, побывавших в инкубаторе чужих, внушало ему серьезные опасения. В их глазах Павел успел прочесть не просто страх, а безотчетный, липкий ужас, смешанный с брезгливостью к самим себе.

Он понимал их. Телепатические удары чужих подавляли волю и одновременно вскрывали тайники памяти, выпуская призраков, распахивая врата личного ада.

«А кто из нас безгрешен? – с яростью подумал он. – Опять. Опять срываюсь на эмоции, теряю здравый смысл!..

Почему же на поверхность сознания всплывает все самое неприятное, что случалось в прошлом? Где сейчас скорчились, затаились чувства, дающие уверенность в своих силах?

Из всей группы по-настоящему спокоен только Илья Тернов. Странный он. Неужели нет в его душе места обыкновенному чувству страха, инстинкту самосохранения, наконец? Или он не понимает, что мы обречены и положение безнадежно?»

Впереди показались массивные двери командного модуля.

Пахомов знаком остановил продвижение группы.

Два бронепластиковых бастиона у входа. Укрепления захвачены двалгами. Два автоматических импульсных орудия держат под прицелом теснину коридора.

Присутствия «Мыслящих» Павел не ощущал, но они поблизости, можно не сомневаться.

Ситуация сложная. Двери командного центра заперты. Если телпы внутри, то дела совсем плохи.

– Майор! – Укол передатчика лазерной связи разрушил тягостную тишину. Вызывал Тернов.

– Что? – Пахомов продолжал наблюдать за прямым отрезком коридора.

– Есть предложение. Я отключу блокиратор и пойду первым, – произнес Илья.

– Смысл? Тебя возьмут под контроль. Дитрих уже пытался так поступить!

– И ему удалось захватить телпа!

– Нет. Ты и Хорватов должны нейтрализовать автоматику бастионов. Иначе орудия не дадут нам сделать и шага!

– Радек справится, – упорствовал Илья.

– Объясни, что ты задумал?

– «Мыслящим» некуда бежать из командного центра. Поймут, что дело плохо, – уничтожат мнемоников. Выманю их в коридор. Пусть считают, что я один. Прикроете огнем в нужный момент.

– Ты что-то недоговариваешь! Они возьмут тебя под контроль!

– Не успеют, – с непонятной уверенностью ответил Илья. – Если почувствуешь, что меня контролируют, действуй на свое усмотрение. – Галактлейтенант не стал дожидаться разрешения, отключил мнемонический блокиратор и спокойным, неторопливым шагом направился от развилки коридоров в направлении командного центра.

Пахомов невнятно выругался.

– Хорватов, заблокируй автоматику бастионов! Снайперам – готовность! Двалгов игнорировать. Огонь только по команде. Наша цель – «Мыслящие»!

Тернов медленно приближался к запертым дверям командного центра.

Никто из личного состава «Танаиса» не мог понять или разделить его чувств. Липкий, въедливый страх перед чужими остался в далеком детстве, среди раскисших полей.

Он не только сумел пережить телепатическую атаку на далеком Эдеме, но и справился с чудовищной психологической травмой. Ральф Дуглас помог ему избавиться от жутких последствий воздействия коллективного разума, и та борьба не пропала зря.

Илья шел на осознанный риск. В душе он ненавидел чуждых тварей, питал к ним отвращение, но, в отличие от остальных, знал, как нужно действовать, не собирался играть на руку «Мыслящим», четко осознавая, что воздействие на разум – это палка о двух концах.

Включенный автомат движения вел его вдоль правой стены коридора, открывая бойцам группы прикрытия максимально возможный сектор обстрела. Кибермодули имплантов Илья заранее ввел в автономный режим. В нужный момент они запустят командные последовательности, манипулируя устройствами мнемонических блокираторов.

До укреплений оставалось метров тридцать, когда чуждая воля коснулась рассудка, вкрадчиво вплетаясь в мысли, но Илья не стал сопротивляться вторжению, он избрал необычный способ защиты, позволив ярким, реальным до дрожи воспоминаниям вырваться из глубин памяти.