Земля лишних. За други своя - Круз Мария

За несколько секунд ссыпаюсь с целой кучей мелких камней к намеченной позиции, Всё, теперь прикрыт. Осторожно поворачиваюсь вправо, ползу. Камней около десятка, каждый размером не меньше метра в поперечнике, укрытие солидное, если не учитывать рикошетов. Теперь выглянуть надо.

Высовываюсь с биноклем справа от большого камня — здесь ещё высохшая трава растёт из-под него: какая-никакая, а маскировка. Другое дело, что камуфляж на мне под зелёную растительность, какая всё больше распространена на острове, а в этом месте всё выгорело. А что делать?

Вижу сразу пятерых, уже сбежавших со склона и направляющихся к тому месту, откуда я стрелял раньше. Нет, так я не согласен. Если они туда заберутся и меня не найдут, начнут искать. И обнаружат ниже по склону, где я буду являть собой прекрасную контрастную мишень. Не хочу.

До них меньше шестисот, поэтому я навожу перекрестье в грудь первому, беру небольшое упреждение, провожая его стволом, и стреляю. И попадаю: он валится назад, остальные приседают на колено за камнями, которых здесь прорва, и я всаживаю ещё одну пулю во второго, передёргиваю затвор, ловлю прицелом верх торчащего из-за камня шлема и вновь стреляю. Попал, не попал? Не знаю, шлем исчез, а вокруг меня загулял смерч. Пули, гранаты, всё вперемешку. Гравий во все стороны, искры и дым. Дёргаюсь назад, под защиту камня, и прямо передо мной расцветает вспышка, и с ней вспыхивает дикая боль в обеих руках. Я глохну, слепну от кругов в глазах, но успеваю укрыться, при этом смертным потом одевшись.

Крупнокалиберные пули молотят в камни, вокруг петардами-переростками хлопают гранаты из «девятнадцатых». Но одновременно появляется мысль, что жив, что не убили, только вот руки… Куда меня? Меня — в винтовку. Пуля пятидесятого, наверное, калибра, угодила прямо в затворную группу, вырвав затвор и отбросив его в сторону. Винтовка согнулась всем своим алюминиевым ложем вместе со стволом, прицел сорван с колец, объектив треснул. А что с руками? Смотрю и чувствую облегчение. Отшибло мне руки всего-навсего, хорошо, что в этот момент я винтовку в плечо не упирал, а то бы ключицу сломало.

Эх, отстрелялся мой «армалайт», хоть плачь. Придётся его тут и бросить, он теперь — металлолом. И я отстрелялся — теперь смываться надо. Противник не дурак, отпечатки снять догадается, но о них я позаботился. Вчера всё протёр нашатырём до миллиметра, включая патроны, а сегодня без перчаток винтовку в руки не брал. И номера никто и нигде не регистрирует, так что не страшно её бросать.

Но просто так не брошу. Уложил винтовку набок, под неё пристроил плоскую коробку мины МЛ-7. Там всего сорок граммов ПВВ и десять — тетрила, но руки оторвёт запросто тому, кто винтовку схватит. Выдернул за нейлоновую красную ленту чеку нажимной крышки, затем вытащил предохранительную чеку. Прижал винтовкой. На такой жаре за пару минут на боевой взвод встанет.

Что дальше? С «девяткой» воевать в этих условиях несерьёзно. Не те дистанции боя, даже с оптикой, которой я и не брал. Несерьёзно-то несерьёзно, а выбора нет. Я перетягиваю автомат вперёд, беру его в руки. Из специального подсумка вытаскиваю трубу глушителя, наворачиваю на ствол трясущимися руками. Бесшумность и беспламенность мне могут очень помочь — хоть какое-то, но преимущество перед противником.

Снова ползком, в канаву: она ведёт вниз, дальше — скопление камней. За ними я могу укрываться от обстрела и добраться до следующей, уже более крутой и высокой гряды. И там попытаюсь оторваться от преследования, если таковое начнётся.

К «девятке» у меня почти сто патронов. Один магазин в автомате, ещё четыре — в разгрузке. Один из них неполный: я на аэродроме пострелял немного. Для серьёзного боя не хватит, да и не будет никакого серьёзного боя. Не принято в нормальных войсках вступать в бой с такими, как я. Главное — обнаружить и расстрелять из тяжёлого оружия вроде гранатомётов. Или гранатами забросать. Или миномёты навести. Или из АГС накрыть. Поэтому самое главное для меня — вовремя смыться. В атаке пускай знаете кто охреневает?

Вновь скольжу вниз по мелким камням и вместе с камнями. Меня сейчас, не стой такая стрельба, можно было бы по облаку пыли засечь, но пули с гранатами вышибли её из земли и камней столько, что заметить моё движение невозможно. Она настоящей дымовой завесой прикрыла меня — сам почти ничего не вижу. Скольжу под горку до самого низа, ощущение такое, что меня всем телом несколько раз протащили через какую-то молотилку. Всё же гравий — это не матрас на кровати и даже не пляжный песок. Гравий — это… да пропади он пропадом, больно же!