Истребитель закона - Головачев Василий

– Ну, это мы как-нибудь уладим. Вы-то сами заинтересованы в его возвращении?

– Скорее да, чем нет, хотя особого волнения не испытываю. Но и мешать не буду.

– И на том спасибо. Поехали, путешественники.

И они очутились в другом мире.

Это была та самая «запрещенная» реальность, с которой недавно экспериментировал Монарх и границу которой охранял Асат, а также и другие сторожевые «псы»-программы Конкере. Здесь путешественники задержались лишь для того, чтобы в присутствии сторожа-сфинкса – при последнем погружении в «розу» люди оставили его сражающимся с «псами» Монарха – поговорить о деле. Асат был жив и невредим и приветствовал их если и не дружески, то с расположением.

– Спешите в вечность, – посоветовал он им иносказательно, – за образом, предшествующим Богу. У вас еще есть шанс опередить Тьму. Но берегитесь, ваш нелегкий Путь полон бездн.

– Мир – бездна бездн! – пробормотал Василий, вспомнив стихотворение Бунина. – Спасибо за совет, друг.

И они помчались дальше, нанизывая на вектор Пути реальности, в которых задолго до них побывал отряд Соболева.

Следующим был мир «рериховской серии», исполненный в той же цветовой гамме, с горными чертогами и намеками на скрытые тайны древних цивилизаций. Тхабс перенес путешественников прямо к зеву пещеры, перед которой стояла странной формы скала, сверкающая тусклым золотым блеском. Больше всего скала напоминала оплывшего книзу горбатого старика с посохом в руке, и веяло от нее суровой непреклонностью и бесконечным терпением.

– Васиштха, – сказал задумчиво Юрьев, как-то по-особому посмотрев на Василия. – Один из первых Хранителей Круга. Надо признаться, Василий Никифорович, что ваш тхабс очень избирательно ведет вас по «розе». В этом мире стоило бы задержаться и полюбоваться на его сокровища.

– Некогда, – сказал озабоченный Василий. – Мы шагнули сюда лишь потому, что здесь был Соболев. Проверим здешний астрал и пойдем дальше.

– А кто поставил тут этот памятник Хранителю? – поинтересовался Стас; в одной руке он так и держал свой меч, другой обнимал Марию за талию.

– Это не памятник – сам Хранитель.

Стас, а вместе с ним Василий и Самандар с недоверием и удивлением посмотрели на Юрия Венедиктовича.

– То есть как это – сам?! Вы хотите сказать, что он… живой?!

– Не живой… но и не мертвый. Он в особом состоянии нирваны, вне времени и движения. А пещера – вход в его прежнее жилище. Он хранил весь этот мир на протяжении сотен тысяч лет.

Наступило продолжительное молчание. Путешественники любовались на удивительную «статую» Хранителя. Потом загорелся Стас:

– Можно заглянуть в пещеру?

– В другой раз, – остудил его порыв Василий. – Когда-нибудь мы пройдемся по этим мирам как созерцатели чудес, а не как воины, десантники и разведчики. Вахид, подключайся, идем в астрал.

Сеанс информационной разведки длился всего несколько минут, после чего отряд двинулся дальше по цепочке миров, посещенных Соболевым. В этом «рериховском» мире со статуей живого Хранителя он тоже не стал задерживаться надолго.

Следующий мир почти не отличался от предыдущего, разве что силуэты гор были другими, цветовая гамма собрала все оттенки фиолетового и синего цветов, а вышли люди из внепространственного тоннеля тхабса не в горах, а на равнине в окружении двенадцати скал, изображавших чудовищных насекомых. Видимо, эту планету посещали когда-то и разумные Инсекты.

Астрал и здесь сохранил следы пребывания Соболева в форме энергетических, хорошо различимых струй, будто будущий аватара искал что-то и буквально всколыхнул все местное иномерное астральное «болото».

Третий и четвертый миры «рериховской серии» путешественники миновали, выходя лишь на секунды для проверки правильности пути, а в пятом задержались, вдруг ощутив странную усталость и голод.

– Предлагаю вернуться, – сказал Самандар, олицетворявший собой наиболее практичную часть отряда. – Без экипировки и запасов еды нам далеко не уйти.

– Вы все время забываете о законах «розы», – мягко напомнила о себе Светлада-Мария; она уже восстановила силы и чувства и готова была снова выполнять функции проводника. – Порог срабатывания магической физики здесь не столь высок, как в земной реальности, можно попытаться добыть пищу и одежду. – Она красноречиво посмотрела на лохмотья, оставшиеся от комбинезонов Василия и Самандара.

– Да мы бы и не возражали, – смущенно признался Василий, – но не знаем, как это делается.

– Без знаний формул творения у нас ничего не получится, – проговорил Юрьев. – Можно пойти другим путем: создать наиболее простые вещи, доступные детальному воображению, то есть спортивные костюмы, луки, стрелы, кинжалы, пращи, а потом всем пятерым попытаться сотворить какую-нибудь дичь, подстрелить ее, зажарить и съесть.

Мужчины переглянулись.

– Есть хочешь? – спросил Котов-старший.

– Не отказался бы, – солидно отозвался Котов-младший.

– Тогда помогай колдовать. А тхабс не может снабдить нас запасом пищи и одежды?

– Тхабс – не джинн из лампы, это своеобразный закон, внедренный в личность, способный перебросить владельца в иную реальность и защитить его. Другие желания он не выполняет.

– Жаль. Тогда, как говорится, хватит дело делать, надо работу работать. Давайте напрягать мозги и желания, чтобы перекусить.

Василий хотел добавить, что никогда не видел себя в роли колдуна или мага, но передумал. Пришла пора учиться быть волшебником, хотя бы и в коллективе.

Несмотря на сомнения, опыт удался. Они смогли детально вообразить все, о чем говорил Юрьев, и подстрелить пару уток, также сотворенных после первого же сеанса коллективной магии. Утки, правда, летать не умели и были слишком массивными, но мясо их оказалось вполне съедобным, как и хлеб, полученный тем же путем, что и оружие.

Так что трапеза удалась на славу. Не хватало только хорошего вина, пришлось довольствоваться компотом. После сытного обеда все почувствовали себя немного уверенней, приободрились, однако сил хватило лишь на один прыжок в глубины «розы». Встряски переходов границ «розы» все же отнимали немало нервной энергии у путешественников.

Этот мир тоже входил в число «рериховских», судя по нежным пастельным тонам красок и форме природных образований, но по нему совсем недавно прокатилась война, и он представлял собой пустынно-лунный ландшафт: кратеры, дыры, воронки разных размеров, выжженные багровые и черные плеши, поля спекшейся почвы и расплавленного песка покрывали его на многие сотни и тысячи квадратных километров. От города, на окраине которого очутились люди после тхабс-перехода, остались лишь жалкие развалины да одна-единственная черная башня, похожая на восточный минарет.