Ведьмак - Гладкий Виталий Дмитриевич

– Что вы делаете!? – вдруг вскричал Идиомыч, и начал меня оттаскивать в сторону. – Это же человек!

– Это гнусная тварь, – сказал я, злобно щерясь. – Он держал нас на прицеле. Минута-другая, и это человекообразное существо положило бы всех без сожалений и колебаний. Он всего лишь дожидался, пока мы не выболтаем какой-нибудь секрет, чтобы принести своему боссу важную информацию.

– И все равно мы должны поступать как цивилизованные люди, – горячился Идиомыч. – Нужно сдать его в милицию, они разберутся.

– Вы и вправду такой наивный или прикидываетесь? – спросил я намеренно грубо. – Менты отпустят этого кента через час после того, как мы сдадим его в дежурную часть. Поверьте мне на слово. Что они могут ему инкриминировать?

– Ну, вот оружие…

Естественно, карабин я не оставил, а забрал с собой. А также выгрузил карманы своего пленника, где нашел два десятка патронов. Хороший боезапас…

– Трижды ха-ха. Оружие… Он скажет, что нашел карабин в лесу или что это мы всучили карабин ему в руки, чтобы дискредитировать мирную секту перед лицом общественности.

– Но это ведь неправда!

– Скажите об этом ему. Только он сейчас нем и глух. Вот я и хочу прочистить ему уши и развязать язык. Отойдите, пожалуйста, в сторону. Если вас смущает эта сцена, погуляйте вместе с Зосимой в лесу. Тут вдоль болота пропасть грибов. Посочетайте полезное и приятное с необходимым.

– Я никуда не уйду, – твердо сказал Идиомыч. – И вам не позволю пытать этого человека. Нельзя! Так поступать нельзя. Мы не на войне. Вы понимаете это?

– Да что вы говорите? Не на войне… Вы когда-нибудь видели настоящую войну, а не ту, которую показываю по телевизору? Нет. Конечно, нет. Интеллигенция… Вам бы только языками чесать и рассуждать о высоких сферах. Но жизнь нередко приземляет человека. И сейчас как раз тот самый случай…

Я хотел еще что-то добавить, – оказывается, во мне пропадал ораторский талант; я даже сам себя заслушался – но тут неожиданно включилась интуиция. Ах ты, Господи! Болтун несчастный! Как же это я так глупо влип…

Схватив пленника и прикрывшись им, как щитом, я крикнул своим товарищам:

– Ложись!!!

Зосима послушался сразу; он знал, что я не шучу, и что нам грозит смертельная опасность. А вот Идиомыч ничего не понял; он стоял столбом и вертел головой как глупый попугай.

Автоматная очередь срезала кучу ветвей и породила долго не затихающее эхо. Одна из пуль все-таки нашла цель. Я даже слышал как она, смачно чмокнув, вошла в тело… слава Богу, не мое. А может, мне просто показалось, что я услышал этот неприятный звук.

Но, как бы там ни было, а мой живой «щит» получил серьезное ранение и начал оседать на землю. Бросив пленника, я коршуном кинулся к Идиомычу и сбил его с ног.

– Лежи, мать твою, и не шевелись! – рявкнул я прямо ему в ухо. – Понял!?

– П-п…

– Вот и ладушки…

Подтянув к себе карабин, я начал, не целясь, стрелять в сторону, откуда слышалось тарахтенье автомата. Хорошо, что у них не АК, подумал я мельком. Иначе пуля достала бы и меня. А так у нее просто не хватило пробивной силы.

Что касается автомата, то это явно была какая-то заграничная похабень; возможно, израильский «узи». Эти ручные швейные машинки не стреляют, а плюются. Они хорошо работают только с близкого расстояния.

Конечно, стрелок, засевший в лесу, тоже был недалеко. Но ему мешали точно прицелиться ветки, а также отсутствие надлежащего опыта – хмырь, который пулял по нам из заграничной тарахтелки, вместо того, чтобы бить короткими очередями, выпустил в белый свет, как в копеечку, весь магазин.

Наверное, думал, что таким макаром распилит меня пополам. Как бы не так…

Автомат нашего противника умолк. Понятное дело, подумал я, меняет магазин. Переглянувшись с Зосимой, мы быстро скатились под бережок, потащив за собой переставшего что-либо соображать Идиомыча.

Естественно, мы сразу очутились по колени в воде. Но лучше потерпеть временные неудобства, нежели получить свинцовую пилюлю в живот. Теперь мы сидели, как в окопе, и пули лишь свистели у нас над головами.

Мы вовремя убрались. К первому стрелку присоединился еще один, с другой стороны. Теперь мы попали под перекрестный огонь. У второго было гладкоствольное оружие, двустволка, которая ухала, как пушка.

– Что будем делать? – спросил я Зосиму.

Он сидел на кочке – нашел все-таки сухое место – и с философским видом прислушивался к пальбе, держа наготове свое ружье. Зосима был спокоен. Он верил в меня. Нам уже приходилось попадать в серьезные переделки, поэтому Зосима был закаленным бойцом.