Алмазный меч, деревянный меч. Том 2 - Перумов Ник

– Так вот из-за чего маги посылали два легиона в Бросовые земли! – хлопнула себя по лбу Агата. – Я знаю... мне говорили…

– Они посылали против нас два легиона? – Седрик поднял брови. – Высокая честь для последнего отряда Дану... двенадцать тысяч мечей против наших двух сотен клинков и луков. Но где же эти легионы сейчас?

– Повернули назад, – кратко ответила Агата.

– Ты – Thaide, тебе виднее, – поклонился Седрик.

– Да, мне виднее, – подтвердила девушка. – Слушай же меня, вождь Седрик, ибо устами моими сейчас говорит сам Деревянный Меч. Идем на Мельин. Идем, нигде не задерживаясь. Хватит... игр с хумансами. Под стенами нашего древнего города мы посчитаемся с ними за все. Иммельсторн защитит нас!

Иммельсторн защитит нас! – подхватил Седрик. – Веди нас, «Thaide!

В великой Мельинской Империи наступала зима. Как назло, в этот год великих разорении и бедствий она оказалась суровой. Прорвавшиеся на дальний юг метели заметали черные обугленные кости Мельина, покинутого и людьми, и Нелюдью. Страшные древние катакомбы под городом опустели. Те немногие строения, что остались целы, стояли брошенными – знать, все, у кого имелось хоть сколько-нибудь золотых, поспешили убраться подальше.

Совсем обезлюдела и местность к юго-западу от города, когда-то оживленную дорогу занес снег. Голубоватые сугробы – каких здесь не помнили уже десятки лет – залегли вокруг одинокого холма с дольменом. Вот только у подножия его невесть откуда появился небольшой свежесрубленный домик. Чародей Акциум возвел его за считанные часы – попросту приказав деревьям самим валиться, очищать себя от веток, коры и сучьев, после чего самим тесаться и укладываться в сруб. Потом настал черед камней – самим сложиться в печку. Тави хлопала в ладоши и хохотала, глядя на это чудо.

– Эх, давненько я ничего не строил, – вздохнул чародей после того, как работа была окончена. – Д приятно, знаешь. Словно и не было ничего… – Он вздохнул и оборвал фразу.

Несмотря на все уговоры Тави, Акциум так и не открыл ей своего прошлого. Для ученицы могущественного волшебника оно осталось тайной за семью печатями.

Девушка и волшебник остались здесь, у подножия зловещего кургана. Волшебник ни за что не хотел покидать проклятого места, как Тави его ни упрашивала.

– Ковен козлоногих мы до конца еще не уничтожили, – втолковывал он девушке. – Мы приостановили их, мы облегчили участь магов Радуги, сдерживающих натиск врага, но до конца дыра еще не заделана. Да и, кроме того, разве только в дыре дело? Задача в том, чтобы враг раз и навсегда забыл сюда дорогу. Я ломаю себе голову над тем, как сделать этот мир для врага и вовсе невидимым, как бы несуществующим. Пока вот что-то ничего не придумал.

– Ты придумаешь. Учитель, как же иначе! – с жаром воскликнула Тави.

– Так ведь это посложнее, девочка, чем сложить дом или чем лаже провидеть собственное будущее, – печально улыбнулся маг. – Беда всего волшебства – и древнего, и нового, – что оно очень уж неохотно берется за необычные задачи. Магия формальна, в ней слишком большую роль играют заклятия – то есть, по сути, формы, в которые маг облекает свою силу. Вот сейчас мы и становимся заложниками этого. Эх, эх, вот если бы я мог позвать на помощь…

– Кого? – немедленно спросила Тави.

– Ты их не знаешь. Когда-то эти двое были моими врагами, потом... потом злость и обида прошли. Нас по-прежнему нельзя назвать друзьями, но, во всяком случае, некое понимание... было достигнуто. Э-эх! – Акциум вздохнул. – Ну да ладно. Я чувствую, ждать нам осталось недолго… даже и домик этот обжить не успеем… Император движется к Мельину.

– Ну и что? Какое нам дело до Императора? У него своя война, а у нас – своя.

– Нет, – покачал головой чародей. – Я ощущаю его приближение. Раньше такого не было. Его война перестает быть только его делом. Кажется, она коснется и нас. Ну ладно, хватит разговоров, давай спустимся вниз, посмотрим, что там и как.

Внизу, в подземной погребальной камере, ничего не изменилось. Неподвластный тлению, в странном смешении не-жизни и не-смерти, лежал труп вырвавшегося из саркофага чудища. В его тени сознания ничто не изменилось.

И жуткие видения надвигающейся Бездны больше не тревожили Тави. Хотя – она знала – враг никуда не делся. Он просто притаился, где-то за пределами и Мира, и Междумирья, в недоступных человеческому пониманию областях реальности, терпеливо подготавливая свой новый штурм.

Чародей и его ученица вернулись на поверхность. Оба чувствовали, что передышка будет очень короткой.

Войско гномов после одержанной победы недолго простояло на месте. Потеря даже и двухсот бойцов для армии, не насчитывающей и пяти тысяч секир, весьма чувствительна. Надо действовать быстро, пока проклятые хумансы растерянны, надо идти вперед, где за горизонтом затаился неведомый пока что враг, где наверняка скапливаются новые имперские легионы, где лежит проклятый город проклятого народа – Мельин. Надо, не теряя времени, идти туда. Прочие города подождут! Драгнир должен отведать крови Императора людей – и тогда владения хумансов рухнут, а сами людишки обратятся в бегство. Поясной Тракт вел небольшую рать гномов прямо на восток – туда, где все яснее и четче обрисовывалась грозная тень неведомого врага.

Имперская армия в срок и без всяких происшествий достигла мельинского пепелища. Отправленные на запад разведчики принесли весть, что гномы, не отвлекаясь ни на что, скорым маршем двигаются к столице.

– Песни поют, мой повелитель, – добавил вернувшийся центурион, старший над одним из дозорных отрядов. – Красиво идут. Легко. Мы нападать не стали.

– Всему свое время, – ответил Император и отпустил солдата.

За спиной имперцев осталось мертвое мельинское пожарище. Миновало всего несколько дней, но стоило поработать снегу, и черные руины стали казаться невообразимо древними. Из города ушли даже мародеры. Однако воинский лагерь Императора возле северных ворот жил, являя разительный контраст с опустевшим хаосом бесформенных развалин в пределах кольца стен.

Когорты и манипулы получали пополнение. Сформированный Императором учебный легион исправно муштровал новобранцев. Напуганные размахом войны, явились кое-кто из баронов с изъявлениями покорности и задержанными было по смутному времени податями. Явилась депутация мельинских купцов, рассеявшихся после гибели Мельина по окрестным городам. Эти долго вели хитрые речи, сводившиеся в общем к тому, что от войны один убыток и что ее пора кончать. Правда, положенный налог они все же снесли.