Духи Великой Реки - Киз Грегори

— Но он все еще здесь, хотя остальные звезды уже скрылись, — заметила Хизи. — Сопротивляясь, он живет дольше, чем те, что отступили.

— Остальные звезды умнее, — ответил Предсказатель Дождя; Хизи показалось, что в его голосе прозвучало еле заметное неодобрение. Может быть, она просто стала мнительной?

— Но не храбрее, — упрямо возразила Хизи. — И он не убегает от опасности.

— Я не умею играть в слова, — вмешался Тзэм, оборачиваясь, но недостаточно для того, чтобы Хизи смогла увидеть его лицо. Это были первые слова, которые он произнес после своих рыданий накануне. — Ты же сама решила, что нам следует уехать из деревни.

— Я никогда не решаю, как поступить, Тзэм, — ответила ему Хизи. — Что-то всегда случается, но не потому, что я так решила.

— Ты не звезда, принцесса, и если тебя утром задуют, как свечу, ты не загоришься снова. Я мало что знаю о духах, которых здешний народ называет богами, — тут тебе известно больше, как всегда. Но по тому, что я слышал, мне кажется, что они неподходящий образец для подражания.

— Хорошо сказано, — согласился Братец Конь, — хотя должен признаться, что в молодые годы я носил изображение Охотника на щите. Многие молодые менги до сих пор так делают. Охотник отчаянный бог, но молодежь высоко ценит безрассудство.

— А что ценят старики? — спросил Предсказатель Дождя.

— Молодых девушек, — ответил Братец Конь. — Если бы теперь у меня был щит, я нарисовал бы на нем красотку.

Нгангата, ехавший слегка впереди Предсказателя Дождя, обернулся. Его лицо было странного розового цвета в лучах восходящего солнца.

— Перкар похож на Охотника, — мрачно сказал он. — Во всем. И вы видите, до чего это довело.

Ветер усилился, чистый и холодный, и на мгновение вымел из рассудка Хизи загромоздившие его обломки мыслей. Ей пришлось почти кричать, чтобы Братец Конь услышал ее:

— Да, насчет Перкара. Ты сказал, мы поговорим о том, что с ним делать.

— Потом, когда отдохнем немного.

— Стоит поторопиться с привалом и отдыхом. Когда я вернулась… перед тем как проснуться в твоем екте, я снова видела то чудовище, которое пожирает жизнь Перкара. Мне кажется, оно побеждает. Если, как ты говоришь, у меня и правда есть сейчас сила, чтобы помочь Перкару, то через несколько дней я уже могу не справиться.

— Может, и так, — согласился старый менг. — Но сначала расскажи мне обо всем. Как ты прошла сквозь барабан, что случилось потом. На это времени нам хватит.

Хизи кивнула и принялась рассказывать, стараясь ничего не пропустить, хотя даже свежему ветру не удавалось больше сделать ее ум ясным, а собственный монотонный голос начал усыплять. Рассказ Хизи превратился в путаницу подробностей, и она стала опасаться, что понять что-нибудь окажется невозможным. Небо продолжало светлеть, шар солнца поднялся над горизонтом. Следуя указаниям Братца Коня, путники повернулись спиной к светилу и двинулись почти точно на запад. Вскоре они достигли круглой, как плошка, долины, только с юга и с севера ограниченной далекими холмами. Еще дальше, как лиловые тучи, виднелись горы. Небо стало синим и безоблачным, с земли исчезли последние следы снега.

Порыв ветра унес последние слова Хизи в бесконечный простор, и Братец Конь долго молча покачивался в седле, обдумывая услышанное. Хизи не торопила его, оглядываясь вокруг.

Тзэм ехал на лошади, вдвое более приземистой и крепкой, чем ее собственный скакун, но даже для такого коня казался велик; впрочем, выносливое животное несло его, не жалуясь на тяжесть. Тзэм оставался мрачным и ни разу за все время рассказа Хизи о путешествии на гору не оглянулся. Это было даже хорошо: Хизи опасалась того, что могла прочесть на его лице. Нгангата скакал, намного опередив остальных, как всегда, выполняя роль разведчика, и рядом с ним трусил Хин. Лошадь, тянувшую волокушу с бесчувственным телом Перкара, вел Ю-Хан. Нгангата настоял на том, чтобы они взяли с собой и Свирепого Тигра, коня, которого Перкар привел в деревню из своей поездки. После того как Хизи закончила свой рассказ, Предсказатель Дождя отстал от остальных; даже на его орлиных чертах лежала печать усталости. Он вел в поводу двух запасных коней; на них были навьючены шатры и запас продовольствия.

Семь человек и девять лошадей.

«На этой равнине мы кажемся муравьями, — подумала Хизи. — Песчинкой в глазу неба».

Наконец Братец Конь нарушил молчание:

— С тобой случилось необычное происшествие. Необычное, хочу я сказать, даже для гаана.