Дух демона - Сальваторе Роберт

Брат Браумин уловил тревогу в голосе Джоджонаха, и его мысли сразу же обратились к двоим прислужникам Маркворта. Не задумал ли отец-настоятель убить Джоджонаха по дороге? Эта мысль ужаснула Браумина и показалась предельно нелепой. Однако как он ни старался, прогнать ее не удавалось. Браумин не решился заговорить об этом вслух, поскольку не сомневался, что и самого Джоджонаха посещают схожие мысли.

— Что требуется от меня? — спросил брат Браумин.

Магистр усмехнулся и как-то неопределенно развел руками.

— Не сворачивай с пути, друг мой, — сказал он. — Храни истину в своем сердце. Едва ли нам по силам что-либо еще. Я не согласен с направлением нашего ордена, но отец-настоятель не одинок. Да, приверженцы нынешнего курса значительно превосходят нас, считающих, что церковь сбилась с пути.

— Наши ряды возрастут, — решительно проговорил брат Браумин.

После того что он увидел и пережил на вершине разрушенной Аиды, он говорил эти слова с глубокой уверенностью. Рука Эвелина со сжатыми пальцами, поднимавшаяся среди каменного хаоса, связала для него воедино все слова, все рассказы об Эвелине и все намеки о заблуждении, в которое впала нынешняя церковь. Стоя у могилы Эвелина, брат Браумин понял свое дальнейшее предназначение. Он знал, что, скорее всего, это приведет его к столкновению с верховными иерархами, но был готов сражаться.

Брат Браумин расправил плечи и уверенно произнес:

— Наш путь — это самый благочестивый путь.

Магистру Джоджонаху было нечего возразить в ответ на эти слова. Добро и справедливость непременно восторжествуют. Он не имел права сомневаться в этом, ибо таков был основополагающий принцип его веры. Но сколько веков еще пройдет, прежде чем Абеликанская церковь вернется на свой истинный путь, и какими неисчислимыми страданиями придется за это заплатить?

— Храни истину в своем сердце, — повторил Джоджонах. — Кротко распространяй слово, но не против отца-настоятеля и подобных ему, а слово во имя Эвелина и тех, кто обладает таким же щедрым сердцем и такой же мудростью души.

— Трудно говорить о кротости, когда кентавра держат в цепях, — возразил брат Браумин. — Отец-настоятель может вынудить нас на открытое выступление против него, когда мы уже не сможем молчать.

— Есть разные степени молчания, брат, — ответил магистр Джоджонах. — А теперь ступай к себе и не бойся за меня. Я спокоен.

Брат Браумин долго глядел на своего дорогого наставника, затем низко поклонился, поцеловал его руку и ушел.

Магистр еще долго пробыл на тихом трифории, разглядывая статуи святых и недавно изготовленную статую брата Аллабарнета. Более века назад этот монах прошел немало миль, сажая яблони для пропитания будущих поселенцев. Настоятель Добринион неустанно хлопотал о канонизации Аллабарнета, мечтая дожить до этого момента.

Магистр Джоджонах помнил немало сказаний о добром и щедром Аллабарнете. Несомненно, этот монах заслуживал такой чести. Однако при нынешнем состоянии церкви сказания о щедрости и самопожертвовании, скорее всего, могли обернуться против брата Аллабарнета.

Магистр Джоджонах не зря тревожился за Смотрителя. Кентавра действительно поместили в подземелье Сент-Прешес, приковав к стене в одном из темных и сырых помещений. Смотритель был изможден до предела. Во-первых, он не успел как следует оправиться после своего ужасного заточения под каменной глыбой. Во-вторых — дорога в Палмарис буквально выжала из него все соки. Монахи применяли магию, заставляя его бежать как можно быстрее.

Кентавр был изможден не только физически. Неудивительно, что отец-настоятель Маркворт, в ту же ночь явившийся в подземелье с гематитом, застал его врасплох.

Не говоря ни слова, Маркворт призвал силу камня, высвободил свой дух из телесной оболочки и вторгся в разум кентавра.

Глаза Смотрителя широко распахнулись, когда он ощутил внутри себя чье-то присутствие. Он забился в цепях, но цепи были крепкими. Тогда он попытался дать отпор на уровне сознания. Именно попытался, поскольку даже не представлял, с чего начать.

Маркворт, этот злой и коварный старик, уже копался у него в мыслях.

— Расскажи мне об Эвелине, — вслух потребовал отец-настоятель.

Смотритель не собирался ничего рассказывать, но одно лишь упоминание этого имени вызвало в его сознании образ Эвелина. Потом на память пришел их поход на Аиду, лица Пони и Элбрайна, Белли'мара Джуравиля, Тантан, а также лица многих других, сражавшихся против прихвостней дракона под Дундалисом. Даже Дар, и тот промелькнул перед мысленным взором кентавра.