Заклинатель - Прозоров Александр

— Это князь. Князь Сакульский, — убеждал татар связанный Шамша. Рубаха его потемнела от крови, левый глаз заплыл, губы распухли и покрылись кровавыми струпьями. — Вам за него выкуп дадут.

— Он Идриса убил, хан! Идриса и Рустама! — Андрей полетел на землю от страшного удара в голову. Перекатился на живот, уперся лбом в траву, поднялся на четвереньки, потом во весь рост.

— Идрис и Рустам погибли, как воины, — ответил татарин в колонтаре. — Ты ходишь на эту землю за местью или за добычей, Раджаф? За князя мы можем испросить выкуп в двести, в триста рублей. А что мы получим за отрубленную голову? Твой смех? Свяжи его и забери с собой.

— Как прикажешь, господин. — Татарин с длинными, опущенными вниз усами почтительно склонил голову, потом повернулся к Звереву, широко размахнулся и сбил его с ног, начал пинать ногами.

— Тебе же… приказали… — выдавил Андрей и опять потерял сознание.

Снова он пришел в себя от неожиданного холода: его волокли через реку прямо по дну. Отфыркиваясь, он извернулся, вскочил на ноги, немного пробежал, опять упал, взвыв от боли в ноге. Его проволокло еще несколько метров, и он опять, поймав момент, вскочил. Бежать на больных ногах было все же лучше, чем обдирать кожу о камни и песок. Пояс с оружием куда-то исчез, сапоги — тоже. Веревка от связанных рук тянулась к седлу татарина в блестящей от сала кольчуге. Он скакал, не оглядываясь, нисколько не интересуясь судьбой пленника. Звереву оставалось только одно: бежать следом.

Пытка бегом закончилась только в темноте. Едва князя перестали тянуть, как он сразу упал и перекатился на спину, пытаясь оторвать ступни от земли, дать им хоть немного отдыха — но даже на это сил не оставалось. В таком состоянии у него и мысли не возникало о побеге. Если бы ему предоставили выбор — он предпочел бы побегу смерть. Чтобы немножко боли, но зато потом — никаких мук.

Разумеется, его мнения никто не спрашивал. Подступили пара татар, развязали руки спереди, стянули их за спиной, отволокли Андрея к остальным пленникам, кинули, словно куль, в общую кучу и ушли веселиться. В лагере раздавался смех и громкие разговоры победителей, витали запахи жаркого, рекой текло вино, стонали и плакали насилуемые пленницы.

— Господи, ну почему меня не убили? — взмолился о такой малой милости Андрей.

— Тише, Лисьин, потерпи, — шепотом посоветовал Трошин, тоже оказавшийся среди пленников. — Мы на государевой службе были. Известно, за счет казны выкупать должны. Выкупят. Дойти только надобно, не помереть. Ты держись.

— Как же это случилось, боярин? Откуда они…

— Вестимо, откуда. В другом месте где-то Суру перешли, селения разграбили, а назад через наш брод двинулись. Кто же их ждал со спины?

— Это я виноват, — стукнулся затылком о землю Андрей. — Дозоры и в тыл надобно было посылать. Вас всех в броне заставлять ходить, и с оружием, со щитами.

— Ты и заставлял. Это мы, дураки, не слушались. Ты, княже, силы береги. Они ведь нас еще верст двести гнать будут. А то и триста.

— Какие версты? Я утром вообще не встану. Меня сейчас на волю отпусти — и то лежать останусь.

Но Андрея утром подняли. Самым банальным способом: накинули петлю на шею и поскакали вперед. Едва не задохнувшись, князь Сакульский волей-неволей поднялся на ноги и побежал.

Покормить пленников никто не удосужился, напоить — тоже. За весь день Звереву удалось хлебнуть чуток воды только один раз: увидев ручей, Андрей просто упал в него лицом и успел сделать два глотка, прежде чем петля рванула его за шею, едва не оторвав голову. Если бы петля была скользящая — он преставился бы еще до полудня. Но и так к вечеру он повалился на землю полузадохнувшимся, плохо соображающим существом. Все человеческое из князя, похоже, вылетело где-то перед ручьем. И опять никто не удосужился ни покормить, ни напоить пленников. Лошадей поили, полон — нет.

Татары добились, чего хотели. Новым утром из двух десятков пленных холопов не поднялись с земли трое. Но это ничуть не смутило разбойников. Всех остальных подбодрили плетьми, накинули на шеи петли — и пожалуйте в путь. Андрей попытался мысленно прикинуть, что это такое: двести верст. Получалось, дней восемь непрерывного бега.

— Лучше бы я умер сразу, — в который раз взмолился он. — Все равно все передохнем. Но так хотя бы обошлось без лишних мук.

В этот день им повезло только в одном. На пути встретился ручей шириной в три шага. Люди падали в него и, пока их волокло по дну — пили, пили, пили.