Жребий брошен - Прозоров Александр

Середин перенес вес на найденную опору — и вдруг с ужасом ощутил, как она выворачивается из скалы. Дальше, дальше… Наконец, осколок размером с человеческую голову отделился от камня и вместе с Олегом начал долгий полет вниз…

— Ё…! — Он даже не успел испугаться, как веревка врезалась в тело, рывком останавливая падение, и в первый миг показалось, что его сейчас разрежет пополам. — Ой, электрическая сила… К ремню нужно было вязать, к ремню…

Он поймал идущую вдоль скалы веревку, подтянулся к ней, зацепился за камни, прижался, переводя дыхание. Сделал несколько глубоких выдохов.

— Эй, друже, ты цел?!

— Вау-у-у! — крикнул Олег, поскольку из-за боли фразы длиннее, да еще достаточно громко, произнести не мог.

Солнце било в голову, плечи, по рукам, обжигая кожу даже через ткань. Ведун понял, что на самом деле уже миновал полдень.

— Надо же… А я думал, и часа еще не прошло. Да, если я не хочу ночевать на веревке, нужно двигаться.

Это место один раз он уже преодолевал. Уступ, трещина, уступ… Теперь выбоина, и снова удобная широкая трещина, за которую можно крепко уцепиться обеими руками и чуть отдохнуть. Теперь опять уступ, выемка… То предательское место, из которого вывернулся валун. Как там, трещин больше нет? Тогда он зацепится снова… Кажется, держит. Еще чуть-чуть вверх…

— Есть! — Теперь Олег понял, почему так легко вывернулся камень. Потому, что это был край большущей расселины, и выскакивал он не из тела скалы, а с самого ее уголка. — Есть!

Он перевалил через край площадки, откатился от края и довольно захохотал:

— Есть! Забрался!

Олег выбрал большущий камень в десятке саженей от обрыва, отвязал от себя веревку, обмотал вокруг него. Снял моток с плеча, размотал, кинул конец вниз:

— Эй, Любовод, слышишь?

— Да, друже!

— Оружие к веревке привяжи и мешок мой. И свое тоже. И холоп пусть привяжет…

— Готово! — несколько минут спустя ответил новгородец.

Ведун откинулся назад, принялся подтягивать груз. Вес получился небольшой — много вещей с собой путники не брали. На себе тащить — не на лошади. Следующим заходом он поднял щиты, свою овчину и войлочные подстилки Будуты и купца, снова кинул веревку вниз:

— Теперь Будуту вяжи! И скажи, чтобы за веревку, что у скалы, цеплялся и сам тоже лез. А то тяжелый.

— За шею, говоришь, вязать?

— Сам смотри, как удобнее.

— Ну, тогда тяни!

Олег снова откинулся — в этот раз груз оказался тяжеловатым. В такт рывкам, он выбирал веревку, пока над краем не показалось белое лицо холопа:

— Ой, мамочка, зачем я согласился?

— Ты глупость сделал, когда в закуп пошел, Будута, — засмеялся Олег. — Остальное уже пустяки. Эй, Любовод! Теперь твоя очередь, вяжись!

Вдвоем они без особого труда затянули на площадку купца, и ведун, подойдя к краю обрыва, крикнул:

— Веревки пару мотков прихвати, сотник! Твоя теперь очередь, цепляйся!

Втроем они вознесли Вения наверх с такой скоростью, что тот, наверное, и прикоснуться к камням не успел. Во всяком случае, вид у стражника был весьма растерянный. Он молча кинул на камень затребованную веревку, которую тут же разобрали ведун и Любовод.

— В общем, технология тебе понятна? — кивнул сотнику Олег. — Давай, поднимай своих. А мы дальше пойдем.

Склоны расселины были довольно пологими, градусов пятьдесят, а потому трое мужчин, повернув ремни так, чтобы клинки болтались за спиной, и надев заплечные мешки, легко поднимались в гору, местами карабкаясь, а местами и вовсе шагая, сильно согнувшись вперед. За час они поднялись, наверное, на полверсты — и тут склон уткнулся в гранитную стену где-то в четыре человеческих роста.

— Ну, что? Назвался груздем, полезай… — Ведун опять скинул с себя весь лишний груз, обвязался веревкой и, тщательно выискивая точки опоры, стал карабкаться наверх. В этот раз он особо не беспокоился: высота небольшая, склон внизу достаточно пологий, так что удара плашмя не будет. А скатиться товарищи не дадут — удержат. И, тем не менее, на преодоление препятствия ушло больше часа.

Наверху обнаружилась небольшая треугольная площадка — шагов десять в длину и столько же в ширину. В этом месте склон горы как бы поворачивал под прямым углом, круто устремляясь к заснеженной вершине. Олег выпрямился, любуясь открывшимся видом. Где-то внизу находились каменистые россыпи, которые они преодолевали в последние дни. Но Середин не подходил к пыльному, усыпанному каменной крошкой краю пропасти так близко. И поэтому казалось, что сразу от горы начинается лес — густой, непроходимый. Никаких скал и валунов сквозь кроны не просвечивало. Зато поблескивала вода реки, извилистой, будто ползущая куда-то бесконечная серебристая змея. Олегу показалось даже, что он различил две плывущие одна за другой лодки — но на таком расстоянии нетрудно было и ошибиться. Почти наверняка он видел сейчас некоторые из каимских городов — но, покрытые сверху цветочными клумбами, с зелеными склонами, они терялись на фоне бескрайних рощ и лугов. А вот поля различались отлично: ровные черные прямоугольники среди зелени. Видать, мужики уже начали распашку для посадки озимых. А может, наоборот, только что собрали урожай, оголив землю. Отсюда и не различишь.