Море Троллей - Фармер Нэнси

— В жизни не слышала про Острова Блаженных.

— Они на Заокраинном Западе, там, где солнце садится. Море вокруг них прозрачное, точно небо, а зимы там вообще не бывает.

— А собак на острова пускают? — вполголоса спросила Торгиль.

— Наверное, да…

Джек живо представил себе Барда, сидящего под яблоней, а рядом с ним — гигантского волкодава Медб.

Дети побрели дальше. Казалось, что ледяная гора ничуть не приблизилась со времени начала их путешествия.

Поутру Торгиль отказалась вставать. Лодыжка у нее распухла, под глазами залегли глубокие тени. Вот уже несколько дней она ничего не ела.

— Я умру здесь, — заявила она.

— Ты просто измучена болью, — возразил Джек. — Олаф велел сберечь для тебя маковый сок. Он сказал, тебе снадобье понадобится еще до того, как мы доберемся до конца пути.

— Я хочу страдать. Одину милы воины, умеющие терпеть боль.

— Вы, скандинавы, просто ненормальные, — фыркнул Джек.

— Мы доблестные, — поправила его Торгиль. — Мой дядя, будучи смертельно ранен стрелой, вырвал ее из груди щипцами, рассмеялся, глядя, как хлещет кровь, молвил. «Ишь, сердце-то какое упитанное!» — и умер стоя, как и подобает истинному воину.

— А разумный человек позвал бы знахарку. — Джек пожал плечами.

— Саксонский раб истинного героизма никогда не поймет.

— Ты сама наполовину саксонка. Что, забыла?

— Моя мать не считается. Я — берсерк до мозга костей, — отрезала Торгиль.

Джек уже собирался напомнить девчонке, что родилась она рабыней, но вовремя вспомнил данное Олафу обещание.

— А знаешь — буду я, пожалуй, звать тебя Джилл.

— Что?!

— Тебя ведь так мать назвала, верно? Торгиль — это мальчишеское имя, тебе оно не подходит, — размышлял Джек вслух.

Торгиль резко села. Апатию ее как рукой сняло; именно этого Джек и добивался. Урезонивать упрямицу было бесполезно, зато если разозлить — вскочит как миленькая.

— Джилл — замечательное саксонское имя, — гнул свое Джек.

— Ненавижу его!

— Да, но оно тебе так подходит! Прелестное имя для прелестной девицы. Джилл! Джилл! Джилл! — Джек пустился в пляс. Торгиль, вне себя от бешенства, с трудом оторвалась от земли. Она тяжело дышала, но не сдавалась. Вот она захромала вдогонку за Джеком: глаза ее горели смертоубийственным пламенем. Отважное Сердце каркнул — и убрался с ее пути подобру-поздорову.

— Ах, Джилл! Красотка Джилл! С тебя поцелуй, Джилл! До чего ж ты миленькая — с ленточками да цветочками в волосах!

— Меня зовут не Джилл! — Торгиль замахнулась на мальчика костылем, оступилась и с глухим стуком рухнула наземь. И закатила глаза. Видимо, об обледеневший камень ударилась и сознание потеряла.

«Боже, что же я наделал!» — ужаснулся Джек. Он бросился на колени перед поверженной воительницей и прислушался, пытаясь разобрать, дышит ли та.

— Торгиль, я не хотел тебя обидеть, — закричал он. — Пожалуйста, пожалуйста, ну, пожалуйста, очнись! Я больше не буду!

Торгиль извернулась и укусила его за руку. Джек взвыл и отпрянул назад. Надо же, даже кровь пошла!

— Ах ты, дерьмо овечье! Ты, kindaskituк! — заорал.

— Что, больно? — Девочка усмехнулась.

Джек затрясся от ярости — ему ужасно хотелось стукнуть негодницу, но в то же время что-то удерживало его руку.

— Да, больно, — признался он.

— Значит, мы в расчете.

— В расчете мы никогда не будем, — возразил Джек, — но мы можем заключить перемирие. Я знаю… мальчик поднял руку, предупреждая протест Торгиль, — берсерки перемирий не заключают. Но мы — в походе, и Олаф сказал, что мы должны быть заодно.

При упоминании об Олафе лицо Торгиль разом посерьезнело. Долгое, бесконечно долгое мгновение она молча глядела на собеседника. Глаза ее подозрительно затуманились.

— Ты прав, — сказала она наконец — Я вела себя недостойно. Даю клятву, что не стану пытаться обидеть тебя снова.

Джек недоуменно вытаращился на девочку: вот уж чего не ждал он от Торгиль, так это извинений. Она что, шутит? Или это очередная хитрость?

— От души надеюсь, что ты не клятвопреступница, — пробормотал он, ожидая, что Торгиль вновь набросится на него с кулаками.

— Торгиль дочь Олафа не клятвопреступница, — очень серьезно ответила девочка, даже не попытавшись съездить ему по уху.

Джек помассировал укушенную руку, чтобы из ранки вновь потекла кровь, и вымыл ее в ледяной речной воде. Он не спускал глаз с Торгиль — и не мог надивиться произошедшей с нею перемене.