Тень воина - Прозоров Александр

— Лы-ыку-уша-а… — тихонько пропели за спиной.

Олег не реагировал. Снова зашуршала осока, послышались шаги:

— И кто это тут загостевался? Отзовись, добрый человек. Коли стар ты, будешь дедушкой. Коли зрел, станешь батюшкой, коли юн да красив, станешь милым другом…

И опять нежить не дождалась ответа.

— Ай, никак заснул гость дорогой, молодец красный? Чую, стучит сердечко горячее, течет кровушка красная. Отчего же не крутится его головушка?

Шаги приблизились. Мавка обошла Олега и остановилась в двух шагах перед ним:

— Да никак ты это, милый друг? Ай не обманул с подарками славными, не хитрил с девой беззащитной…

Томила теперь была не просто красива — а красива ослепительно! Русые косы доходили до пояса, пухлые губы призывно улыбались, на щеках играл задорный румянец. Вышитые на сарафане тюльпаны и маки горели огнем, словно внутри прятались маленькие лампочки, лодочки на ногах переливались из серебра в золото и обратно.

— Что же ты ждешь? — изогнулась ее соболиная бровь. — Я так ждала тебя, мой желанный. Ну, иди же ко мне, иди…

Она раскрыла объятия. Не чувствуя в этот миг ничего, кроме страстного желания целовать эти губы, овладеть этим телом, Олег вскочил… И тут же острая резкая боль чуть не вспорола живот, принеся короткое просветление в завороженное сознание. Этого как раз хватило, чтобы сильно оттолкнуться и выкатиться из круга. Мавка шагнула следом — но наткнулась на невидимую стену.

— Что это? — Она толкнула преграду, стукнула по ней кулаком. — Что это? Стой, свояк! Это ты? Выпусти меня. Выпусти-и!!!

Олег, согнувшись, выдернул крюк из пупка, растер пальцами, щупая ткань рубахи. Вроде, сухая. Значит, крови нет. Всё прошло даже лучше, чем он ожидал.

— Свояк! Свояк! Я ведь помогала тебе. Я ведь тебе поверила. Вьппусти-и-и…

Отрезанная от человеческого сознания, она выглядела теперь жалкой, мокрой бродяжкой с выцветшими волосами и блеклым лицом.

— Извини, — глядя мимо, произнес ведун. — Мы из разных племен.

Он снял с шеи веревку с крюком и побрел к воротам Суравы. Под теремом сел на корточки, привалился спиной к частоколу и закрыл глаза.

Разбудил его истошный болезненный вой. Первые солнечные лучи как раз расцветили лес на холме, проявили старческую личину Велеса под камнем, осветили воздевшего руки к небу волхва.

— Давай, открывай, — застучал Олег по воротам. — Не спи, охрана, утро уже.

Вскоре послышался стук запора, скрипнули створки. Середин протиснулся внутрь сразу, едва образовалась достаточно широкая щель, быстрым шагом пошел по проулку к дому старшего:

— Эй, Захар! Не спишь?

— Поспишь тут с вами, — сонно ответил хозяин и открыл калитку. — Чего там опять стряслось?

— Крик слышишь?

— А то! За глухого принимаешь?

— Это мавка.

— Что? — Сон из глаз старшего моментально исчез. — Опять она?

— Понимаешь, Захар, мавки без воды не живут, высыхают. Это на нее солнце светит, влагу тянет, вот и мучается Томила ваша. Убить мавку нельзя, зато высушить можно. На солнце за неделю сгинет, никакая сила вернуть не сможет. Ты, главное, проследи, чтобы не подходил к ней никто. Если границу заговоренного круга снаружи нарушить — вырвется.

— Ты так говоришь, кузнец, словно тебя здесь и не будет более… — тихо отметил старший.

— Пора, — ковырнул землю носком сапога ведун. — Ремесло мое, Захар, не кузнечное, и не ратное. У вас я свое дело сделал, пора и в дорогу собираться. Не вам одним подмога требуется. Русь большая.

— Вот оно как… — покачал головой старшой. — Да, помню, зачем звал. О серебре мы с тобой так и не урядились. Сколько просишь за мавку?

— Ох, Захар, — поморщился Олег. — Эту деревню я уж и мечом оборонял, и знанием ведовским, и ремеслом кузнечным помогал, и праздники с вами праздновал… Совсем родной стала. Разве со своих деньги берут? Ничего я не хочу. Живите в радости, да не поминайте лихом.

— И ты счастлив будь, колдун… — Захар вышел со двора и крепко обнял Середина. — Прощай.

От старшего Олег вернулся в Людмилин двор, в сарае отыскал свой мешок, пошел в кузню собирать инструменты. Затем вывел чалого, начал навьючивать сумки и тюки. Из дома показался Третя, добежал до уборной. Потом, не глядя на Середина, вернулся в избу. Через мгновение оттуда выскочили Людмила и Одинец.

— Ты чего, дядя Олег? — сошел с крыльца парень. — Никак, съездить куда собрался? Может, с тобой прокатиться?