Год крысы. Видунья - Громыко Ольга

– Может, уже никогда? – с надеждой предположила Рыска. Вот бы Альк действительно взял корову да убрался. Одни хлопоты от него. – Вон сколько времени прошло…

– Нет. Она по-прежнему здесь. – Альк согнутым пальцем постучал по лбу. – Я постоянно ее чувствую.

– Вместо мозгов? – зло уточнил Жар.

– Сядь… – Саврянин носком подцепил под столом ногу вора и дернул, заставив его плюхнуться обратно. – Вон тебе супчик несут, похлебай.

– Сначала свое хлебало затыкать научись! – Жар саданул кулаком по столу. Кружки подпрыгнули, забренчали.

– Ну пожалуйста, не ссорьтесь! – Теперь уже вскочила Рыска. Напуганная хозяйка с тарелками замерла посреди зала, не решаясь подходить к скандальным гостям. – Человека повесить хотят, а вы ведете себя как мальчи… Ой!

– Сядь… – Саврянин повторил прием. «Зараза длинноногая, достает на любом конце стола!» – фыркнула Рыска.

Хозяйка торопливо, как цепным псам, покидала на стол тарелки и навострилась сбежать за стойку, но Альк сцапал ее за подол и спокойно, но неумолимо подтянул обратно.

– Ты ведь знаешь некую госпожу Лестену, верно?

– Не знаю, – не слишком вежливо ответила женщина, стряхивая руку саврянина, переползшую с юбки на бедро. – Подите у стражи спросите.

«Может, она вас и заберет», – читалось в тревожно блестящих глазах.

Альк не огорчился. Макнул палец в подливу, вдумчиво его облизнул и поинтересовался:

– А вышибала у тебя, хозяюшка, есть? Ну если вдруг кто из гостей кружки начнет бить, лавки ломать, драться, тебя обижать?

Женщина побледнела. Вышибала-то у нее был, но по иронии судьбы именно сегодня отпросился на похороны.

– Ах да, есть же такая Лестена Два Дубка, – «вспомнила» она. – На Вишневой улице живет, в особняке с садом. Большие такие ворота кованые.

– И что ты нам про нее плохого расскажешь?

– Плохого? – растерялась хозяйка.

– Так ведь оно гораздо интереснее хорошего. Разнообразнее.

– Э-э-э… – Женщина затравленно оглянулась, но Альк не зря выбирал тихое местечко. – Богатая она. Вдовица.

– Отравила или прирезала?

– Божиня с вами, господин! – Хозяйка суеверно коснулась губ. – Грудная жаба задушила. Уж лет пять как.

– Ладно, иди, – разрешил саврянин. В кормильню как раз вошли двое парней простецкого вида, и женщина поспешила им навстречу, на ходу поправляя юбку. – Подробнее на месте разузнаем.

– И зачем надо было ее пугать? – укоризненно прошептала девушка.

– Ты о чем? Может, я просто наняться хотел. Ну нет так нет… – Альк принялся за еду.

Обед прошел в хмурой тишине. Жар к пиву больше не притронулся. Рыске почему-то жутко хотелось варенухи, но девушка постыдилась в этом признаться.

Пока ждали сдачу, Альк по саврянскому обычаю заплел волосы в две косы, до самых кончиков толщиной в нитку, чтобы держались без лент, и откинул их за спину.

– Ты нарочно? – недовольно поинтересовалась Рыска.

– А?

– Выпячиваешь, что ты из Саврии?

– Детка, «впятить» это я не смогу при всем желании. – Альк был прав, такого типичного саврянина еще поискать надо. Высокий, худой, с острым подбородком и колючими желтыми глазами, он выделялся из моря толпы, как акулий плавник. – Если в первый миг ринтарцы и обманутся, то затем обозлятся вдвое. А поскольку между нашими странами пока что перемирие, никто не запрещает мне ходить здесь хоть в национальной одежде, размахивая саврянским флагом.

– Не запрещает – до первой темной подворотни, – скептически поддержал подругу Жар.

– В подворотнях уже вам надо бояться. – Альк встал. – Вперед, господа дознаватели. Утопим этот вшивый городишко в законе и справедливости.

Глава 23

Дорогу к Вишневой улице узнали у словоохотливой бабки, торгующей на углу семечками.

– А ты не можешь просто нас туда отвести? – удивленно спросила Рыска у Алька, пока Жар уточнял, куда сворачивать после арки.

– Могу. Но плутать больше придется. Это не лес, тут слишком много людей и других путников. Вероятность правильного выбора уменьшается втрое-вчетверо.

– А в Макополе как же вел?

– Я там бывал несколько раз. И чем точнее путник представляет цель, тем увереннее к ней идет.

Какой-то оборванец, подслушав разговор, вызвался проводить их всего за медьку, но под тяжелым взглядом саврянина осекся и юркнул обратно в проулок. У Рыски этот тип тоже доверия не вызвал, такой за сребр с добычи в трущобы к душегубам заведет, а за злат сам прирежет.