Создания света – создания тьмы - Желязны Роджер

– Спасибо, отец.

– Прекрасно! – в первом ряду рыдает жирная женщина с голубыми крыльями. – Прекрасно! Какой слог!

Человек по имени Долмин уже поднял банку с надписью ВОСПЛАМЕНЯЮЩЕЕСЯ и выплеснул на себя содержимое.

– Есть у кого-нибудь сигарета? – спрашивает он и зазывала с готовностью протягивает ему пачку. В руке у Долмина зажигалка, но он медлит и смотрит на толпу, словно ищет кого-то глазами.

– Неужели вам так не нравится жизнь? – спрашивают его. Тогда он улыбается и отвечает:

– Жизнь достаточно дурацкая игра, а дурацких игр я не люблю. Вдумайтесь, и вы последуете за мной… – Щелкает зажигалка. Благочестивый Мадрак к этому времени уже далеко от огороженного канатами круга.

Волна жара ударяет от пламени, и вопль пронизывает толпу как раскаленная игла.

Спокойны только шестеро с огнетушителями: огонь ведет себя смирно, пожара не будет и можно любоваться зрелищем.

Где-то в углу Мадрак складывает руки под подбородком и опирается ими на посох.

Скоро пламя гаснет и служитель в асбестовых перчатках выходит вперед, чтобы завершить работу. Публика безмолвствует. Ожидаемых аплодисментов нет.

– Так вот на что это похоже! – шепчет наконец кто-то, и шепот его слышен всем.

– Может и похоже, – доносится из глубины палатки, – а может, и нет.

Говоривший выходит к канатам. Он высок и бледен, у него длинная зеленая борода и под цвет ей зеленые глаза и волосы. Одет он в черное и зеленое.

– Это волшебник, – сообщает кто-то, – из балагана на том берегу.

– Правильно, – с улыбкой соглашается зеленобородый, протискиваясь сквозь толпу и не забывая слегка подталкивать тростью с серебряным набалдашником невежливых и неторопливых. Возле проповедника он останавливается и, пока человек в перчатках закрывает крышку гроба, вполголоса роняет: – Приветствую тебя, Мадрак Могучий. Мадрак поворачивается: – Я искал тебя.

– Знаю. Потому и пришел. Что за глупости здесь творятся?

– Так, пустяки, небольшое представление, – говорит Мадрак. – Самоубийство человека по имени Долмин. Они забыли, как выглядит смерть.

– Ах, вот как? Скоро, так скоро… Может, напомним им их истинную цену? Полный круг?

– Постой, Фрамин, я знаю, что ты можешь это сделать, но в конце концов он сам…

Маленький человечек в соломенной шляпе уже тут как тут:

– Сэр, – говорит он Мадраку, – вы не хотели бы провести еще какие-нибудь церемонии перед погребением?

– Перед погребением? – удивляется Фрамин – Разве здесь хоронят живых?

– Что вы имеете в виду, сэр? – глаза зазывалы буквально лезут на лоб.

– Этот человек не мертв – он всего лишь дымится.

– Вы ошибаетесь, мистер. У нас порядочное заведение!..

– Однако я утверждаю, что он жив и сейчас пройдется для вашего развлечения.

– Вы, должно быть, сумасшедший?!

– Всего лишь скромный чудотворец, – отвечает Фрамин, вступая в центр круга.

Мадрак следует за ним. Фрамин поднимает свою трость и чертит ею загадочный знак. Трость вспыхивает зеленым огнем и падает на крышку гроба.

– Долмин, встань! – взывает Фрамин. Публика давится у канатов. Зеленобородый и Мадрак проталкиваются из круга. Бледный зазывала собирается юркнуть за ними, но застывает, услышав удары изнутри гроба.

– Брат, нам, пожалуй, лучше уйти, – замечает Фрамин и разрезает ткань палатки кончиком трости.

Когда они выходят прочь, крышка гроба медленно поднимается…

Позади них истошно вопят: «Мошенники!», «Верните наши деньги!», «Полюбуйтесь на них!»

– Какие дураки эти смертные, – усмехается зеленый человек, один из немногих живущих, способных сказать так и знать почему.

* * *

Он мчится вперед, пересекая небо на спине огромного зверя из вороненой стали. У зверя восемь ног, и копыта его – алмазы. Он вдвое больше, чем любая из лошадей, а голова его сверкает золотом, как у китайского демона-пса. Лучи голубого света бьют из ноздрей, и хвост его – три антенны. Он летит сквозь бездонную тьму, что лежит между звездами, и медленно перебирает стальными ногами, переступая из ничего в ничто, но каждый шаг его вдвое длиннее предыдущего, хотя и длится столько же, сколько самый первый. Бесчисленные солнца проносятся мимо, исчезают позади, вспыхивают и гаснут. Он как тень скользит сквозь миры, пронзает туманности, все быстрее и быстрее – а искрящихся вихрях звездопада и непроглядности вечной ночи. Говорят, что если дать ему размяться, он сможет перешагнуть Вселенную за один шаг. Что случится, если после этого он продолжит свой бег, не знает никто.