Ведьмы из Эсткарпа - Нортон Андрэ

Он и хотел было, но не смог. Ведь на самом деле он так хотел увидеть госпожу Гиацинду! Должно быть, Шарвана что-то перепутала, подумал он. Слишком неожиданным и невероятным показалось ему такое предложение. И вдруг он услышал, что соглашается.

Так, следом за Шарваной, вошел Коллард в жилище госпожи Гиацинды, пытаясь распрямиться, насколько позволяло ему скрюченное туловище, надежно укрывшись за маску от всех взоров, но в первую очередь от ее глаз.

Как и говорили, она была очень мала, и среди подушек и меховых покрывал совсем терялась в громадном кресле, нависавшем над ее изголовьем. Длинные волосы цвета темной меди были заплетены в косы с лентами и колокольчиками, лежавшие на сгорбленных плечах. Что же касается остального, вся она была только бледное узкое личико да две белых руки, что лежали на доске, положенной поперек кресла вместо стола. Там были выстроены его фигурки — люди и звери, которых он ей послал. Время от времени Гиацинда нежно прикасалась к ним кончиком пальца.

Позднее он никак не мог припомнить, как же они все-таки познакомились. Словно старые друзья после долгой разлуки, многих и многих бед, устремились они навстречу друг другу, радуясь нежданному теплу неожиданной встречи, на которую уж и надежда была потеряна. Она спросила его о работе, а он рассказал ей о своих видениях.

А потом она сказала такие слова, и он запомнил их:

— Благословен ты, Коллард-волшебные пальцы, способностью воплощать свои видения в жизнь. И на мне теперь это благословение, — ты позволил мне разделить его с тобой. А теперь назови их…

Он стал давать фигуркам какие-то имена. А она кивала и повторяла:

— Правильно! Точнее не придумаешь!

Словно сон это был, думал он, ковыляя обратно в деревню рядом с Шарваной. Она молчала, а он, раскачиваясь, шел вперед, заново переживая каждую минуту встречи.

А потом долго не мог заснуть, задремал лишь под утро, но вскочил спозаранок и принялся за, работу. И провел за нею весь день. Теперь у него была твердая цель и неизвестно откуда взявшаяся уверенность, что времени на такую работу ему отпущено в обрез.

Мастерил он на этот раз не маленькие фигурки, а дворцовый зал, да не такой, как в скромном замке Гилла, а блещущий великолепием чертог из твердыни Великого Властителя. Стены сделал из ароматного дерева, а все остальное из того странного металла. Коллард использовал его всюду, где только мог.

Когда силы оставляли его, он спал, когда одолевал голод — ел, и забыл про время, не отсчитывал, ни сколько ушло, ни сколько осталось…

Расставив мебель, он внимательно рассмотрел свою работу. На возвышении стояли два высоких кресла. Они были пусты, и это было неверно. Коллард устало потер ладонью лицо, и впервые грубая полоса шрама под рукой была ему безразлична. Чего-то не хватало… а он так устал. Думать не было сил.

Отвалившись от стола, он рухнул на постель и заснул так глубоко, что не видел никаких снов. Но, пробудившись, твердо знал, что следует делать. И снова какая-то сила подгоняла его, торопила, и жаль было ему отрываться от работы даже для еды.

С беспредельной тщательностью творил он эти фигурки. И не заметил за делом, сколько прошло времени. Ведь в его руках были теперь двое, что должны были воссесть на высоких сиденьях… Он усадил их на место. Она — не скрюченная, не горбунья, — стройная и прекрасная девушка, вольная идти, бежать, скакать на коне, — и лицо ее было лицом Гиацинды, это признал бы каждый.

Мужчина… Коллард, всматриваясь, покрутил фигурку. Нет, нигде не видал он такого лица, только именно оно и должно было быть у этой фигурки. А когда поместил он обоих на кресла, новыми глазами огляделся вокруг.

Он поднялся, умылся, оделся в то лучшее, что у него оставалось, ведь уже столько лет одежда перестала доставлять ему удовольствие, лишь для прикрытия тела нуждался он в ней. Потом убрал инструменты, которые сам сделал когда-то. Собрал все фигурки, кошмарные и жуткие побросал в плавильный тигель.

Обернув игрушечный зал платком, Коллард поднял его и побрел к двери. Ноша была тяжела, следовало идти осторожнее. Когда он вышел наружу, оказалось, что в деревне сумятица, повсюду на улицах горели факелы, что бывало только по великим оказиям. Стены твердыни тоже были озарены огнями.

В холод бросило Колларда, пока задами он ковылял к дому Шарваны. И когда постучал в ее дверь, весь обливался он потом, хотя ночь была морозной и колючий ветер обжигал прохожих.