Черный меч - Вегашин Влад

Граф спокойно расплатился и спустился по узкой винтовой лестнице в нижний зал.

За означенным столиком тихо посапывал, прислонившись к стене, очень худой человек в плаще со скрывающим лицо капюшоном. Этьен приблизился, поставил на стол кружку с пивом, специально легонько стукнув дном о столешницу.

— Совершенно ни к чему так шуметь, — негромким, певучим голосом проговорил человек, открывая глаза и немного сдвигая капюшон.

Впервые в жизни граф увидел живого и невредимого эльфа.

Светло-русые волосы большей частью были убраны под плащ, но несколько прядей спадали на грудь, обрамляя худое, узкое лицо. На бледной коже отчетливо проявлялись многочисленные мелкие шрамы-оспины. Но это все Этьен отметил совершенно машинально, завороженный нечеловечески огромными глазами. Раскосые, вытянутые к вискам, ярко-зеленые, словно чистейшие изумруды, они смотрели насмешливо, и, вместе с тем, — настороженно.

— Чем могу помочь, уважаемый? — поинтересовался эльф.

— Мне и моему другу нужно убежище. В черте города.

Эльф изогнул губы в насмешливой улыбке.

— И насколько надежное убежище вам нужно? От кого прячетесь?

Вообще-то, воровская этика — а трактир принадлежал именно ворам — не позволяла задавать заказчику такие вопросы, но Этьен решил ответить.

— Инквизиция.

Изумрудные глаза эльфа потемнели, усмешка пропала.

— Это будет дорого стоить. Церковники умеют искать. И тем лучше ищут, чем искомые не желают быть найденными.

— Я знаю. И заплачу хорошо.

— Когда надо и сколько заплатишь? — эльф легко и непринужденно перешел на «ты».

— Сегодня. Сколько ты хочешь?

— Десять золотых крестов в день, — глаза вора сделались непроницаемыми, по его застывшему лицу невозможно было понять, насколько завышена цена.

— Я не собираюсь торговаться, но подобная сумма мне не по карману. Назови реальную цену.

Эльф смотрел на собеседника с возрастающим интересом.

— Пять. Меньше не могу.

— Договорились.

В верхнем зале хлопнула входная дверь, в следующую секунду раздался звук упавшего и разлетевшегося вдребезги кувшина. Из нескольких человек, сидевших в нижнем зале за другими столами, двое буквально на глазах растворились в тенях.

— Инквизиция. Идем отсюда, — капюшон скрыл лицо, эльф поднялся на ноги, залпом выпил пиво, к которому Этьен так и не притронулся, и направился к дальнему темному закутку. Граф последовал за ним.

Обойдя стоящий в углу стол, эльф не без труда поднял тяжелую крышку в полу, подпер ее кинжалом, и кивнул спутнику на уходящую вглубь веревочную лестницу.

Этьен еще не успел спуститься, как наверху послышался звук глухого удара, и крышка захлопнулась. Только благодаря невероятно обострившемуся после «смерти» зрению, граф сумел различить фигуру эльфа, повисшую под потолком.

— Не задерживайся, — тихо бросил вор.

Упрашивать не потребовалось — через минуту дворянин стоял на полу узкого коридора, освещенного тусклыми, чадящими факелами. Эльф спустился за несколько секунд, бесшумно спрыгнув на пол с высоты около двух человеческих ростов.

— Все, этот люк они не заметят.

— Почему ушли только мы и еще двое? — спросил Этьен.

Он не рассчитывал, что ему ответят, но любопытство взяло верх.

Зеленые глаза ожгли его недобрым взглядом, но потом эльф все же нехотя сказал:

— Ушли те, для кого встреча с церковниками означает смертный приговор. Колдун, нелюди и ты.

— С чего ты взял, что я…

— Я видел тебя на площади. Четыре дня назад. Когда ты сорвал инквизиторам показательную казнь «ведьмы и распутницы», перебив их, как кутят. Я тебя видел и запомнил.

— Но ведь…

— Что с того, что ты сбрил бороду и усы, подстриг волосы и переоделся, потолстев при этом раза в полтора? — зеленые глаза откровенно смеялись. — Я профессионал. Я запоминаю то, что почти невозможно изменить — форму носа, естественный изгиб губ, расстояние от скулы до скулы… Кроме того, твои глаза ни с чем не спутать — ты единственный черноглазый человек, которого я знаю.

Этьен отступил на шаг, незаметно перенося руку на рукоять кинжала, спрятанного под курткой. Эльф был слишком разговорчив для вора.

— Не стоит, — серьезно проговорил тот, отследив движение графа. — Я тебе не враг, и мы в одной лодке. Мне нужны деньги, тебе — убежище. А после того, что ты устроил тогда на площади, я не рискну просто перерезать тебе горло и бросить труп здесь. Кстати, можешь называть меня Лениар.