Две твердыни - Толкиен Джон Рональд Руэл

— Он был здоров и силен, когда мы расстались. Хотя сейчас мир полон опасностей.

— Да, мир полон опасностей, — сказал Фарамир. — Измена — не самая малая из них.

Сэм все больше злился и выходил из терпения. Последние слова Фарамира оказались той каплей, которая переполняет чашу. Не в силах больше сдерживаться, он вскочил в середину полукруга и встал рядом с Фродо.

— Простите великодушно, хозяин, — затараторил он, — но у вас разговор слишком долго затянулся. Этот человек не имеет права в таком тоне с вами говорить! Мало вы натерпелись бед ради его же блага, ради всех громадин и вообще всех племен! Теперь меня послушайте.

Сэм стоял перед Фарамиром, задрав голову, положив руки на бедра, будто обращался к хоббитенку, невежливо ответившему на вопрос, зачем он забрался в чужой сад. Люди возмущенно переговаривались, но многие из них посмеивались, ибо хоббит, кипевший от негодования, как чайник, показался им забавным.

— Слушай меня, Капитан! — кричал Сэм. — К чему ты ведешь? Давай с этим кончать, пока орки из Мордора к нам на головы не посыпались! Если ты подозреваешь, что мой хозяин убил твоего Боромира и бежал, то ты ошибаешься! Почему не говоришь открыто, что думаешь? Скажи прямо, что хочешь с нами сделать. Очень обидно, что люди, которые много говорят о том, как ведут войну с Врагом, не дают другим бороться с ним по-своему и вмешиваются в их дела. Тот бы наверняка радовался, что нашел нового союзника, если бы сейчас нас видел!

— Имей терпение! — сказал Фарамир без гнева. — Подожди. Пусть говорит твой хозяин, он умнее тебя. Не надо напоминать мне об опасности. Времени у нас мало, но мне не жаль тратить его на справедливый разбор трудного дела. Если бы я был так же нетерпелив, как ты, я бы уже давно приказал умертвить вас обоих. У меня есть приказ не щадить никого, кто окажется в этих местах без разрешения Правителя Гондора. Но без нужды я не убиваю ни людей, ни животных, и даже когда вынужден это делать, радости мне это не доставляет. Слов на ветер я тоже не бросаю. Так что успокойся. Сядь рядом со своим господином и помолчи.

Сэм, густо покраснев, шлепнулся на землю. Фарамир снова обратился к Фродо.

— Ты спросил, откуда я знаю, что сын Денэтора погиб. Скорбные вести летят на быстрых крыльях. Поговорка гласит: «Вести о бедах близким приносят ночи». Боромир был моим братом.

Тень печали тронула его лицо.

— Ты помнишь какую-нибудь вещь, которую Боромир всегда носил с собой?

Фродо опять заколебался, боясь новой ловушки и задавая себе вопрос, чем все это может кончиться. Он еле спас Кольцо от высокомерной алчности Боромира, а что ему делать сейчас, когда вокруг — целый отряд вооруженных людей? В глубине души он, однако, чувствовал, что Фарамир, очень похожий на брата, не столь самоуверен и, по-видимому, умнее.

— Я помню, что Боромир носил рог у пояса, — сказал, наконец, хоббит.

— Раз помнишь, значит, ты его действительно видел, — сказал Фарамир. — Попробуй вызвать из памяти и мысленно снова увидеть большой буйволовый рог, окованный серебром и украшенный старинными письменами. Этот рог в нашем роду издавна переходил от отца к старшему сыну. Легенда гласит, что если он заиграет в любом месте древнего Гондора, взывая о помощи, его голос будет услышан друзьями. Незадолго до того, как выступить в этот поход, а точнее, одиннадцать дней назад, я его услышал. Голос рога звучал с севера и очень глухо, будто только его эхо отразилось в моих мыслях. Мы с отцом решили, что это плохой знак, тем более, что о Боромире давно не было вестей, и никто не видел, чтобы он переходил границы. На третью ночь после того, как я слышал рог, произошло еще более странное событие.

В полумраке при свете молодого месяца я сидел над Андуином, следя за вечным бегом его волн. Печально шелестел тростник. Мы всегда ночью выставляем стражу на берегу под Осгилиатом, потому что другим берегом частично овладел Враг и оттуда совершает грабительские налеты на наши земли. Но та ночь была спокойной, все спали, было тихо. И вдруг я увидел, или мне показалось, что увидел, маленькую серебристую лодочку странной формы, с высоко поднятым носом; ее несло течение, у руля и на веслах никого не было.

Лодку окружало бледное сияние, и мне стало страшно. Но я сошел с крутого берега к самой воде и шагнул в нее, потому что лодочка меня будто звала и притягивала. Она приблизилась так, что я мог бы достать до нее рукой, но я не посмел к ней прикоснуться. Лодка глубоко сидела в воде, как тяжело нагруженная, мне показалось, что она полна прозрачной воды, от которой исходил свет, а в этой воде будто спал воин.