Год крысы. Видунья - Громыко Ольга

– Все мы изменяемся, – искривил губы Альк. – Честные крадут, верные предают, сильные напяливают серые тряпки, надеясь спрятаться под ними от гнева Хольги.

– Я ни от кого не прячусь, – с достоинством возразил отшельник. – И пришел к Богине не из страха, а желая приобщиться к ее мудрости.

– Взамен приобщив ее к человеческой глупости?

– Я сделал свой выбор, – повысил голос старец.

– А я – свой!

– Вот и подчинись ему, упрямец! – хлопнул по столу отшельник. – Кончай это бесполезное барахтанье. Безумие – твое спасение, а не кара. Уступи ему, и боль пройдет, а «свеча» еще долго будет служить людям.

– То есть ты не станешь мне помогать? – уточнил Альк, и Рыске захотелось бежать отсюда без оглядки.

– Нет. – Слово упало, как палаческий топор. – Я очень любил тебя, внук, – живого. Но есть вещи, которые мы не в силах изменить. Только принять.

– Тогда…

Рыске почудилось, что она это уже видела. Особенно когда Альк рывком выхватил клинок и нацелил его деду в горло.

– Если, – прошипел он, – ты не откроешь мне тайну обряда…

Отшельник побледнел, и хотя выражение его лица не изменилось, Жар увидел, как у старика задрожали кончики пальцев. Друзья уже подглядывали в открытую, савряне сейчас не заметили бы и пролетающей за окном жабоптицы. Рыска от страха закусила ноготь. Вмешаться, вступиться за беззащитного старика? Чтобы взбешенный мужчина зарезал всех троих?!

Альк по-крысиному скрипнул зубами – и внезапно отдернул клинок от дедовой шеи. Отступил на шаг и, захлебываясь от злости и горечи, начал говорить. Быстро-быстро, по-саврянски, и мало кто из толмачей взялся бы перевести это Рыске. Ведь правильно воспитанные внуки хотят, чтобы их любимые старики жили долго и счастливо, не страдая ни обычными хворями, ни срамными, и желать это дедушкам обычно не принято.

– Все? – спокойно осведомился отшельник, когда Альк выдохся.

– Нет. – Саврянин подчеркнуто аккуратно убрал клинок в носок и за пояс. – Отдай мои деньги.

– Что? – Наверное, если б разгневанный внук все-таки его рубанул, старик не был бы так удивлен.

– Мое наследство, – жестко повторил Альк. – Ты же вечно хвастался, что перед уходом в скит отложил для каждого из внуков по сотне золотых и мы получим их после того, как вступим во владение замком, заключим брак или на кого-нибудь выучимся.

– Зачем крысе деньги? – Краска потихоньку возвращалась на лицо отшельника.

– А зачем они святому старцу? – Два последних слова искорежила издевка.

– Мало ли добрых дел, на которые можно их потратить? Сиротские приюты, больницы, нищие…

– Не беспокойся: нищим они и достанутся. Кончай юлить, дед. Я выучился? Выучился. Отдавай.

– Думаешь, я их прямо тут под половицей держу? – проворчал старик, снова присаживаясь. – Сейчас расписку дам, к купцу Матюхе из Зайцеграда. Устроит?

– Взламывать твои полы у меня все равно нет времени.

– Куда-то спешишь? – Отшельник неторопливо расчистил место для письма, положил чистый лист бумаги, поставил чернильницу. Придирчиво изучил перо, прежде чем обмакнуть.

– Подальше отсюда. Ты ведь уже послал гончую в общину, верно?

– Мой внук, – вздохнул отшельник. Почерк у него оказался мелкий, убористый, весь текст вместился в три строчки с подписью. – Ничего не скрыть. На, держи свою расписку, вымогатель.

Альк бегло просмотрел бумагу, кивнул, но положил обратно на стол:

– Дай перо.

Старик поглядел, что он дописывает на обороте, и одобрительно хмыкнул:

– На предъявителя, а не лично тебе в руки? Разумно.

– Твой внук. И здесь тоже заверь, на всякий случай.

Альк выдернул лист у деда из-под пальцев и, не дожидаясь, когда чернила высохнут, пошел к двери.

– Спасибо, – язвительно бросил он.

Перо сломалось, потом скомкалось и упало в мусор.

– Прощай, внук.

– Прощай, дед. – Саврянин оглянулся, но безо всякой сентиментальности. Словно проверял, не летит ли что-нибудь ему в спину, и рука отшельника, зачем-то сунутая в ящик стола, так там и осталась. – Но ты ошибаешься. Я еще жив.

* * *

За порогом Альк так жадно глотнул свежего воздуха, словно внутри его вообще не было. С оттяжкой саданул дверью о косяк. В доме что-то упало, сдержанно выругался отшельник, нарушив Хольгину заповедь о смирении. Впрочем, ему еще много чего предстояло отмаливать.

– На, – саврянин сунул Рыске выданную дедом бумажку, – заработала…