Путница - Громыко Ольга

– Что?! – Девушка испуганно повернулась к белокосому.

– А кто у нас путник?

– Ты!

– Я – «свеча». – Саврянин развернул девушку обратно, стиснул за плечи. – Давай «иди».

* * *

Музыканты играли, пары кружились, будто ничего не произошло. Закуски, правда, стали убывать куда медленнее – кто знает, из чего их там, на кухне, крутят? Некоторые подозревали, что это шуточка самого господина Полтора Клинка, решившего спьяну позабавиться над гостями – чего греха таить, многие из них заявились прежде всего на бесплатное угощение и развлечение, а замуж уже как получится.

Шарак продолжал расхаживать по залу, со смущенным видом выслушивая шуточки насчет своего кухаря (порой весьма едкие) и заверяя, что такое безобразие не повторится, но внимательный наблюдатель заметил бы, что вина он себе больше не подливает, а путник неотвязно маячит поблизости.

Прием близился к концу, и хозяин замка, подозвав жонглера и сказочника, щедро расплатился с обоими, хотя байку мудрец так и не досказал.

– Вы не предупредили, что у меня будет соперница, – словно в шутку упрекнул Невралий, с полупоклоном принимая деньги.

– Какая еще соперница? – не понял Шарак.

– Та милая черноволосая девушка с желто-зелеными глазами, – пояснил мудрец, поворачиваясь к столику, возле которого в последний раз ее видел, – но там уже стояли другие люди. – Сказочница. Которая зачем-то вырядилась в купеческое платье. У вас сегодня еще и спектакль будет, да?

– Нет, – насторожился хозяин. Путник подошел поближе. – Что значит – «вырядилась»?

– Так ведь она простолюдинка, – с ноткой жалости («Эх, такой самоцвет топорной огранкой испортили!») сообщил мудрец. – По крайней мере, когда мы пару недель назад с ней в Зайцеграде столкнулись, говор и повадки у нее были как из дремучей вески, горожане с одного этого веселились. Надо признать, бойкая девчушка и не без искры, но, увы, выше площадных баек ей не подняться.

– Она пришла на прием с моим коллегой, – припомнил замковый путник. – Я все хотел перекинуться с ним словечком, но парень словно нарочно держался на другом конце зала. Саврянин.

– Высокий, тощий и мрачный? Полноте! – добродушно рассмеялся Невралий. – Никакой он не путник. Бродяга, хам и пьянчуга, весь Зайцеград знает, как этот белокосый тамошнего наместника в кормильне отделал. Их, кажется, даже повесить за это хотели, но гляди ж ты – как-то выкрутились.

– Нет, он путник, – уверенно возразил замковый. – Или, по меньшей мере, обученный видун. Я почувствовал его дар, хотя было в нем что-то… странное. И крыса моя забеспокоилась.

– Крыса… – Шарак задумчиво поскреб подбородок, обмениваясь с путником понимающими взглядами. – Давай-ка разыщем этого саврянина и проверим, на месте ли его собственная «свеча».

Мудрец глядел им вслед, продолжая светло и приветливо улыбаться. Только в глубине глаз злорадные искорки проскакивали.

* * *

Луна просвечивала пузырьки по-разному, одни ярче, другие слабее. То ли от налива зависело, то ли от самих чернил – стекло было слегка затемненным, не понять. Рыске вспомнилось, как она выбирала записки для Сурка. Но там была одна из двух-трех, а тут – полторы дюжины!

Девушка раз перебрала их взглядом, другой. Этот? Или вон тот? Пятый слева почему-то больше других нравится…

– Вот, – робко сказала она.

Альк взял у нее пузырек и… молча поставил обратно.

– Почему?!

– Ты не использовала дар.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Давай еще раз.

– Только быстрее, – прошипел Жар. Когда вор забирался в дом, в голове у него словно лучина зажигалась: пока горит, безопасно. И огонек только что перевалил за середину.

Как же их выбирать-то?! Рыска вспомнила, что рассказывал саврянин, и попыталась представить вместо первого пузырька кучку цветных горошин, но в ее воображении они принялись кататься по столу, перемешиваясь и только что не хихикая.

– Любую задачу можно решить несколькими путями, – чуть слышно шепнул-дыхнул Альк в самое ухо. – Не пытайся найти вероятность для каждого пузырька. Выбери ту, в которой ты сможешь прочесть письмо.

Рыска сглотнула, заталкивая внутрь очередной рвущийся с языка – и совершенно лишний вопрос. Учить и учиться было некогда. Только делать, уповая на ту крошку удачи, что Хольга припрятала в рукаве от назойливых всезнаек-путников. Для их же блага, иначе останется только сдаться и умереть.

Письмо. Желтоватый плотный листок, так и норовящий скрутиться обратно. Где-то внутри него, будто древоточцы под корой, прячутся буквы, которые уже погубили одну жизнь и незаметно подбираются к следующим. Надо как-то выковырнуть их оттуда, пока они не натворили новых бед, выманить наружу… В ушах зашумело, стол и чучела начали расплываться, и только пузырьки почему-то остались четкими-четкими, как пузатые бусины на нитке. Рыске показалось, что еще чуть-чуть – и она увидит буквы, сможет прочесть безо всяких «теней». В углу листка блеснула золотинка, медленно поползла вверх, оставляя за собой линию…