Море Троллей - Фармер Нэнси

Вскоре среди холмов замаячили усадьбы; на высокогорных лугах паслись овцы. Вот показалась и пристань, — народу там прибывало с каждой минутой; а еще дальше, на выступе темно-синего камня, тусклого и безжизненного, словно металлический слиток, громоздился дворец Ивара Бескостного. Хейди, Дотти и Лотти встревоженно оглядывали приближающийся корабль.

«Ох, Небеса милосердные, как же мне им рассказать-то?» — с ужасом подумал Джек. Но в конце концов вышло так, что рассказывать никому и ничего не пришлось. Раз Олафа не видно — значит, его нет. Такого великана попробуй спрячь! Дотти и Лотти громогласно запричитали и принялись раздирать на себе одежды. Хейди же, по обычаю своего народа, скорбела молча. Скакки повел вернувшихся в усадьбу.

— А я ведь его предостерегала, — снова и снова повторяла Хейди, стоя у длинного очага в центре зала — Ведь говорила же ему: «Ессли уведешшь мальчика и его сеестру во дворец, обречешь себя на гиибель». Я вииидела, как лежит он в теемном лесу, и кровь сердца его впитывается в сырую зеемлю. Бедный мой бестолковщина».

— Ну, всё было не совсем так, — мягко возразил Джек.

— Видения никогдааа не исполняются в тооочности. Но суть-то была ясна.

Дотти, Лотти и дети торжественно расселись вокруг очага, вместе с друзьями и соратниками Олафа. Скакки занял высокое кресло отца. Кресло было юноше заметно велико — впрочем, до этого кресла ему вовеки не дорасти. В свои шестнадцать Скакки стал главой семьи.

— Олаф умер так, как сам того хотел — пал в битве, — произнес Руна своим новообретенным, звучным голосом.

И погребение у него было достойное самого короля! — воскликнула Торгиль. И неожиданно запела:

• Гибли дубы в погребальном пламени,
• Троллий медведь, грозен и лют,
• Улегся в ногах любимца Одина.
• К отважному воину взывали валькирии,
• Открылись герою ворота Вальхаллы;
• Горько рыдала Горная Королева.

В зале воцарилась тишина. На мгновение все словно замерли. Затем Руна произнес.

— Это же настоящая поэзия!

— Но женщины стихов не слагают, — возразил Свен Мстительный.

Все взгляды обратились на Торгиль: все ждали, что воительница по своему обыкновению немедленно впадет в ярость. Но девочка лишь потрясенно опустилась на свое место — и только. Отважное Сердце слетел со стропила к ней на плечо и застрекотал что-то ей на ухо.

— Да я и сама не знаю, как это у меня так вышло, — растерянно отозвалась Торгиль, — но за похвалу спасибо.

— Она разговаривает с птицами, — испуганно прошептал кто-то из детишек помладше. — Мама, она что, ведьма?

Дотти цыкнула на малыша, и тот разом примолк.

— Она — ведунья, — поправил Джек.

— Но она же стихи слагает. Это же неправильно, — не отступался Свен Мстительный. И вновь все обернулись к Торгиль, ожидая испепеляющей вспышки ярости. И опять ничего не произошло.

— Тооргиль, — промолвила Хейди, по своему обыкновению растягивая девочкино моя. — Ты хорошо себя чуувствуешь?

— Да всё с ней в порядке! — вскричал Джек. — Торгиль дочь Олафа вольна поступать, как ей нравится. Олаф принял ее такой, какая она есть, а вы почему не можете? Она сражалась с тролльим медведем плечом к плечу с Олафом. Она убила молодого дракона. Она случайно отведала его крови, точно так же, как некогда Сигурд. Вот поэтому она и понимает теперь язык птиц. Она испила из источника Мимира. Вот поэтому она и научилась слагать стихи. Ну почему вы не в силах признать этого?!

Из-под двери задувал ветер; огонь потрескивал и метался в очаге. Звери, вырезанные Олафом на столбах и стропилах, словно ожили и задвигались.

— Ты пристыдил нас, — пробормотал Скакки.

— Я… я не хотел, — испугался Джек. — Просто… просто…

— Нет-нет, ты прав, — проговорил юноша. Он выпрямился в полный рост — вот теперь он и впрямь походил на отца — Нарекаю тебя сестрой, Торгиль дочь Олафа. Добро пожаловать в наш род.

— А я нарекаю тебя дочерью, — подхватила Хейди. — И Дотти с Лотги — тоже — Она свирепо зыркнула на младших жен.

Для Торгиль это было уже слишком. Девочка слишком привыкла быть изгоем. Подобное дружелюбие ее просто ошеломило: она разрыдалась и выбежала вон.

— Куда она пойдет? — встрепенулся Джек. Все прочие восприняли бегство воительницы как нечто само собою разумеющееся.

— На холм, к королевским псам, куда же еще? — невозмутимо пояснил Руна. — Задира, Волкобой, Ведьма и Кусака ужас как обрадуются. Они же с ней еще не виделись…