Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров (др. изд.) - Гудкайнд Терри

Все три женщины, встревоженные криком Клайва, уже ждали в гостиной. Они изумились, увидев посторонних, но тут же склонились в поклоне, заметив белое платье Кэлен. В Эйдиндриле Кэлен в белом платье Матери-Исповедницы не требовалось никому представлять.

— Хетти, этот человек, мастер Дрефан, целитель. Он пришел осмотреть девочек.

Хетти вытерла руки о фартук и обежала взглядом людей, пришедших к ней в дом.

— Благодарю вас. Сюда, пожалуйста.

— Как они себя чувствуют? — спросил у нее Дрефан по пути в спальню.

— Бет со вчерашнего дня жалуется на головную боль, — ответила Хетти. — А сегодня ее тошнит. Обычное детское недомогание, только и всего. — Ричарду это показалось скорее мольбой, чем уверенным утверждением. — Я дала ей немного черного шандрового чая, чтобы успокоить живот.

— Это хорошо, — кивнула Надина, — и настой болотной мяты тоже может пойти на пользу. У меня есть немного с собой, я вам ее оставлю на случай, если понадобится.

— Спасибо вам за доброту, — поблагодарила Хетти. Ее тревога возрастала с каждым шагом.

— А вторая девочка? — спросил Дрефан.

Хетти была уже почти у двери.

— Лили не то чтобы больна, но ей что-то не по себе. Я подозреваю, она просто хочет, чтобы ее тоже пожалели, как старшую сестренку, и дали чаю с медом. Все дети такие. У нее крохотные круглые болячки на ногах.

Дрефан споткнулся.

У Бет была температура, но не очень высокая. Она кашляла и жаловалась на головную боль. Дрефан обратил все внимание на Лили, которая сидела на кровати и вела серьезную беседу со своей соломенной куклой.

Бабушка теребила воротник и смотрела от двери, как Хетти поправляет Бет одеяло. Тетя чистой тряпочкой промокнула Бет лобик, а Надина тихо успокаивала девочку. Вокруг Надины действительно устанавливалась некая аура спокойствия и доброты. Она отобрала нужные травы, завернула их в кулечки и объяснила Хетти, что с ними делать.

Ричард, Кэлен и Дрефан подошли к Лили. Кэлен, присев на корточки, завела с девочкой разговор о том, какая у нее славная кукла, чтобы ребенок не испугался Ричарда с Дрефаном. Лили весело чирикала, но на мужчин посматривала с опаской. Кэлен обняла Ричарда за талию, показывая этим, что его не нужно бояться. Ричард заставил себя улыбнуться.

— Лили, — с напускной жизнерадостностью обратился к девочке Дрефан, — ты не покажешь мне болячки у твоей куклы?

Лили перевернула куклу вверх ногами и показала точки на внутренней стороне бедер:

— У нее бобоки тут, тут и тут, — и посмотрела на Дрефана большими глазами.

— А они у нее болят?

Лили кивнула.

— Она говорит «ой», когда я их трогаю.

— Правда? Что ж, это плохо. Впрочем, готов поспорить, что скоро ей станет лучше. — Присев на корточки, он обнял Кэлен за талию и заставил присесть рядом. — Лили, это моя подруга. Ее зовут Кэлен. Но она не очень хорошо видит и не может разглядеть болячки у твоей куклы. Ты не могла бы показать ей те, что у тебя на ножках?

Надина по-прежнему разговаривала с матерью о старшей девочке. Лили посмотрела на них.

Кэлен отбросила малышке волосы со лба и еще раз похвалила ее куколку. Лили просияла. Длинные волосы Кэлен ее совершенно очаровали. Кэлен разрешила ей их потрогать.

— Можешь мне показать болячки у тебя на ножках? — спросила Кэлен.

Лили задрала белую ночную рубашку.

— Вот, они такие же, как бобоки у моей куклы.

На внутренней стороне бедер девочки виднелись несколько темных точек размером с монетку. Когда Дрефан осторожно коснулся их, Ричард понял, что они твердые, как мозоли. Кэлен поправила Лили рубашку и натянула ей на колени простыню. Дрефан сказал, что она хорошая девочка, а бобоки ее куклы к утру пройдут.

— Вот и хорошо, — ответила Лили. — А то ей это совсем не нравится.

Эрлинг с отсутствующим видом строгал заготовку. Ричард видел, что он не смотрит, что делает, и уже загубил деталь. Когда они спускались по лестнице, он не поднял глаз. По настоянию Ричарда Клайв остался наверху с женой и дочерьми.

— У них то самое? — хрипло спросил Эрлинг.

— Боюсь, что так. — Дрефан положил руку старику на плечо.

Эрлинг сделал неверное движение и испортил стул окончательно.

— В молодости я жил в Спарвиле. Однажды летом пришла чума. И унесла жизнь многих людей. Я надеялся, что никогда больше не увижу такого.