Две твердыни - Толкиен Джон Рональд Руэл

— Скоро вы, наверное, захотите спать, — сказал Фарамир, — особенно уважаемый Сэммиум, который перед ужином глаз не сомкнул, — не знаю, правда, почему. То ли боялся потерять свой великолепный аппетит, то ли меня опасался. Сразу после еды спать вредно, тем более, когда набиваешь живот после долгого поста. Давайте немного побеседуем. По дороге из Райвендела вы, наверное, пережили много приключений, которые стоят хорошего рассказа. Да и вы, вероятно, хотели бы узнать кое-что о нас и о местах, в которые вас привела судьба. Расскажите мне побольше про моего брата Боромира, про старого мага Мифрандира и благородных лотлориэнских эльфов.

Фродо перед ужином выспался, так что охотно повел разговор. Но хотя еда и вино развязали ему язык, он не потерял осторожности. Сэм иногда улыбался и приоткрывал рот, пока Фродо говорил, но слушал молча, только время от времени поддакивал.

Фродо рассказал о Походе, ухитрившись ни разу не упомянуть о Кольце и задании Отряда. Он отдал дань мужеству Боромира в их общих приключениях, отдельно сказал о том, как храбро сражался Боромир с волками, как выручал их в снежных завалах под Карадрасом, как крушил орков в копях Мории, где погиб Гэндальф. Особенно взволновал Фарамира рассказ о схватке на Мосту.

— Боромир, наверное, переживал, что пришлось убегать от орков, — сказал он, — и даже от страшного чудовища, которое ты зовешь Балрогом. Он должен был кипеть от гнева и уйти последним.

— Он ушел последним, — подтвердил Фродо, — но нельзя забывать о том, что Арагорн не имел права рисковать, он должен был нас вести дальше. Кроме Гэндальфа, который погиб, он один знал дорогу. Если бы не надо было охранять невысокликов, ни Боромир, ни Арагорн не отступили бы.

— Может быть, для Боромира было бы лучше погибнуть вместе с Мифрандиром, чем идти навстречу злому року к водопадам Рэрос! — вскричал Фарамир.

— Может быть. Но теперь ты мне расскажи о здешних делах, — сказал Фродо, переводя разговор в более безопасное русло. — Я бы хотел побольше узнать о Минас Итиль, об Осгилиате и непокоренном Минас Тирите. Есть ли надежда удержать город в случае длительной войны?

— Надежда? — эхом повторил Фарамир. — Мы давно потеряли всякую надежду. Если вернется меч Элендила, он, может быть, выбьет новую искру надежды, но я не думаю, чтобы он смог совершить что-нибудь большее, чем отсрочить день поражения. Мы сумеем выжить, только если неожиданно придет помощь от людей или эльфов. Сила Врага растет, а мы слабеем. Мой народ переживает осень, о своей весне нам остается лишь вспоминать.

Когда-то нуменорцы жили на огромных пространствах на взморьях и в долинах, жили хорошо, но потом почему-то большинство из них погрязло в разврате и сумасбродстве. Многие поклонились Мраку и увлеклись Черной Магией. Некоторые племена ударились в праздность, другие передрались между собой, и в конце концов ослабели так, что их смогли покорить злые дикари.

Никто не слыхал, однако, чтобы чернокнижием занимались в Гондоре. У нас никогда не произносили с почтением имя Того, кого нельзя называть. Древняя мудрость и красота, привезенные с Запада, долго жили в Королевстве потомков Элендила и до сих пор сохраняются в нем. Но даже Гондор понемногу стал приходить в упадок и опустился до прозябания, обманывая себя тем, что Враг спит, когда на самом деле он был только подавлен и обложен, но не сокрушен.

Нуменорцы, как и прежде, в давние времена в утраченном Королевстве, возмечтали о вечной жизни, и среди нас поселилась Смерть. Короли строили гробницы, превосходящие пышностью дома для живущих, имена предков на старых свитках были им дороже, чем имена сыновей. Бездетные Владыки сидели в старинных дворцах, размышляя о былом великолепии своего рода, в тайных подвалах ученые приготовляли волшебные эликсиры, а в высоких холодных башнях мудрецы задавали вопросы звездам. Последний Король в линии Анариона не оставил наследника.

Наместники оказались благоразумнее. Они вербовали в свои войска умевших владеть оружием людей из сильных прибрежных племен и храбрых горцев с Эред Нимрас. Они также заключили союз с гордым северным племенем, которое до этого часто тревожило наши границы и было воинственным, но близким нам по крови, в отличие от диких южан из Харата и восточных кочевников.

Вот так случилось, что во времена правления двенадцатого Наместника Кириона (мой отец по порядку двадцать шестой) народ-побратим прибыл к нам на помощь и разгромил наших врагов в Битве при Келебранте.