Никакой магии - Уланов Андрей

— Запомни, зверушка, — пропел он, — если бы у тебя не были связаны руки, я бы переломал в них каждую косточку.

Вместо ответа лейтенант извернулся, хватанул зубами воздух — и тут же вновь скорчился, когда отдернувший ногу эльф с размаху пнул его под ребра.

— Еще?

Ответный плевок лишь на дюйм-другой не достал сверкающую лаком туфлю-лодочку, бело-красным пятном размазавшись по янтарным прожилкам паркета.

Кемминг рассмеялся.

— Да, мистер эльф, бывают среди людей и такие! — заявил он. — Нас можно победить, избить, унизить, но сломать — не выйдет, нет. Эх, лейтенант, право, мне искренне жаль, что вы не с нашей стороны прицела.

Страж Леса отошел к окну и, щурясь, заглянул за тяжелую бархатную портьеру.

— Выйдет, — равнодушно бросил он. — Сломать, растоптать, слепить заново. Люди верят, что бог сотворил их из глины, а глина — отличный материал в умелых руках. Можно вылепить хоть толпу фанатиков, хоть кирпичики идеального общества, разговорами о котором вы, Кемминг, пытаетесь задрапировать тот факт, что ваши мотивы куда низменней моих. Вы жаждете развязать кровавую бойню даже не из мести, а из банального желания вырвать из туши мертвого зверя кусок мяса пожирней.

— Ложь! — командор хлопнул ладонью по подлокотнику. — Да, я всей душой ненавижу аранийцев за то, что было сделано с моей родиной! Но видит Единый — если бы имелся путь без крови, без насилия вырваться из лап чудовища, я избрал бы его, не колеблясь и крохотного мгновения. Все, чего я желаю: чтобы мой Кринан стал свободен, стал местом, где все будут равны — и счастливы.

— А возглавлять этих свободных и равных счастливцев, будут, конечно же, самые равные. — Отойдя от окна, эльф подтянул к себе второй из имевшихся в комнате стульев, но не стал садиться, а просто оперся на спинку. — Конкретно вы, герой и освободитель! Великий Лес, Кемминг, неужели вы лжете даже самому себе?! И вами все время движут лишь высокие идеалы, во имя которых вы собираетесь убить девчонку-королеву и еще несколько тысяч, десятков, сотен тысяч ваших сородичей, вся вина которых лишь в том, что их угораздило родиться по эту сторону пролива Итчет?

— А знаете что, мистер эльф, — после долгого молчания произнес командор, — наверное, мне вас немного жаль. Вас и всю вашу гордую, долгоживущую, маленькую и закостеневшую до гранитной твердости расу. Вы не в состоянии понять, что мир вокруг изменился, пока мир не шарахнет вас по голове молотом… паровым! Да-да, в мире давно уже наступил век пара и кейворита, век торжества науки, позволившей презираемым вами людишкам покорить небеса. Наука дает нам возможность строить дома в десятки этажей, железные дороги, могучих големов и воздушные корабли. Так почему наука не поможет нам построить новое, прогрессивное общество? Без королев, лордов и остальных кровососов, для которых все прочие — чернь, ничтожества, пыль под ногами. У вас есть ответ, премудрый мистер эльф?

Теперь уже рассмеялся Керуан — звонким искрящимся смехом.

— Оценили, вэнда? — обратился он ко мне. — Год за годом, век за веком люди возносили на свои алтари очередного идола. Главное — верить, думали они, а еще — принести побольше жертв нашему разлюбезному божеству! И тогда уж оно щедро вознаградит верных милостью своей. Сейчас они нашли себе очередного божка, слышите, с каким трепетом в голосе произносят его имя?Наука… — эльф дернул ухом. — Во славу ее будут залиты ядом реки, вырублены под корень леса и отравлена почва, с ее именем на устах они сойдутся насмерть в очередной схватке. И при этом они упрекают нас в косности! Вам не смешно?

Я заглянула в его глаза. Цвет фиалок, немногие из Перворожденных могут похвалиться таким редким оттенком. И глазам куда сложнее лгать, чем словам или жестам.

Во взгляде арквена Керуана осколками Вечного Льда застыли боль, злость… и решимость. Прежде я еще могла на что-то надеяться, верить — но сейчас места для сомнений не осталось. Он выбрал путь и пройдет по нему до конца.

Именно это и хотел показать мне Кемминг, умело дергая за нити разговора. Ему нужен свидетель… надежный свидетель, которому поверят даже в Лесу.

…если что-то в их плане все-таки пойдет не так. В противном случае я буду лишним — и опасным — свидетелем.

— Нет, — прошептала я, — мне — не смешно.

За моей спиной раздались торопливые шаги, громко хлопнула дверь.

— Ваш виски, сэр! — молодой паренек в черных матросских штанах и пыльной коричневой куртке выставил на столик пузатую бутылку и граненый стакан с белым крошевом. — Простите, что так долго… эти, из отряда Рыжего Барни, опустошили весь бар, пришлось в погреб лезть.