Никакой магии - Уланов Андрей

— Поверьте, полковник, у меня была просто великолепная возможность подумать, — промурлыкала я. — Именно поэтому я и говорю столь уверенно.

В кабинете нас было четверо: я, полковник, О'Шиннах и тихо примостившаяся на стуле в углу шатенка, представить которую Кард пока не счел нужным. Меня же она заинтриговала с первого взгляда, главным образом тем, что я не смогла с ходу классифицировать ее наряд. Нижняя часть — сапожки с высоким голенищем и обтягивающие брюки — могла быть частью костюма для верховой езды, а вот шелковая корсетная блузка с короткими рукавами… причем в строгих темных тонах. Аранийские аристократы вроде нашего лейтенанта цвет темнее синего готовы терпеть лишь в мундирах, а женщины — лишь во время траура. Слишком скромно для дворянки, слишком хорошо для простолюдинки…

— Но вы же не слышали часть разговора! — не выдержал О'Шиннах.

— И что с того? Уверена, я ничего не потеряла. Вы же, сэр, — полковник замер с недогрызенным карандашом в зубах, — сами знаете, что смерть Артура связана лишь с работой в Адмиралтействе. Ни с политикой, ни с любовными похождениями, ни с карточными долгами… да и к тому же, такие сведения гораздо проще и надежнее узнать от слуг… среди которых у вас и так имелся доносчик, верно? А к Оуку вы нас вовсе не за информацией посылали.

— А зачем же? — по тону полковника сложно было сказать, доволен он или собирается стереть меня в порошок.

— Для демонстрации, — буркнула я. — Тот монструозный экипаж, на котором нас прокатили, наверняка стал предметом для сплетен половины Клавдиума. А еще — за несколькими фразами — единственными, которые действительно имели значение.

— И какими же именно? — снова влез лейтенант.

— Последними.

— Кое-что напоследок, — внешне лорд Оук оставался спокоен, однако я заметила, как побелела от усилия рука на трости. — Кто б ни оказался убийцей… и какой бы ни была причина… помните, что Дом Бентинк готов предоставить вам любую поддержку. И еще… может случиться так, что собранных вами доказательств окажется недостаточно для королевского правосудия. Если это произойдет, вспомните, что сказал Уильям Моррей накануне битвы при Инверари.

— Мятежный граф тогда произнес довольно длинную речь, — отозвался лейтенант. — Но я догадываюсь, милорд, о чем вы хотите сказать. У короны нет монополии на справедливость! Можете не волноваться — эти слова я запомнил очень давно.

Глава 6

В которой инспектор Грин стучится в дверь.

— Можно войти, сэр?

Вопрос частично запоздал, потому что задавшая его голова — рыжая, вихрастая, в очках с треснувшим стеклом — в кабинете уже появилась. Как я уже успела узнать за последнее время, подобная манера совать нос и остальные части тушкибез разрешениябыстро и надежно приводит эльфа в состояние «сейчас что-то откушу!». Но полковник либо имел более крепкие нервы, либо уже смирился с тем, что некоторых особей проще убить, чем воспитать.

— Конечно, брат Винсент.

Удивиться появлению у Карда церковника я толком не успела — протиснувшееся вслед за головой тело было наряжено не в сутану, а в рабочий халат, когда-то темно-синий. Когда-то — потому что в сравнении с ним давешняя куртка Тайлера выглядела образчиком чистоты. На потрепанной ткани наличествовала целая коллекция пятен и дыр, наглядно свидетельствующая: во-первых, брат Винсент использует одежду в качестве полотенца для рук во время работы, а иногда и в роли половой тряпки. Во-вторых, его работа имеет прямое отношение к химии — кислоты, щелочи, ну и все такие прочее. Ну а в-третьих, брат Винсент любил в рабочее время побаловать себя пончиками с сахарной пудрой… а в нерабочее, судя по щуплому виду, вообще забывал о необходимости что-то есть.

— Я достал то, что вы просили, то есть приказали, сэр. Правда, мне пришлось…

— Подробности расскажете после, — отмахнулся Кард. — Главное — дело сделано.

— Да, сэр, — забормотал Винсент, просачиваясь вдоль стены к ближайшему стулу, — но я хотел сообщить вам…

— Аллан, что ты скажешь? — карандаш полковника развернулся к лейтенанту. — Насколько Оук был откровенен с вами?

— Глава одного из пяти нынешних Великих Домов Арании не может быть откровенен даже с собственным отражением в зеркале, — скучающе-поучительно произнес О'Шиннах. — Убит ли он горем или счастлив избавиться от докучливого племянника — все вокруг смогут увидеть лишь ту маску, которую он сочтет подобающей случившемуся.