Узкие улочки жизни - Иванова Вероника Евгеньевна

Девица вернула пистолет в поясную кобуру. Священник ласково провел ладонью по пелене черных волос:

— Спасибо, Арису. Ты, как всегда, ловишь мои мысли на лету.

— Я тоже выбрала свой путь, мио падре. — Она прижалась к груди старика, став похожей в эти мгновения на маленькую беспомощную девочку, а не на опытного и невозмутимого убийцу, каким, судя по всему, и являлась. — Давным-давно.

— Это хороший путь, миа кара.

— Мне все равно, какой он, хороший или плохой, пока мы идем рядом.

Тут девица, приподнявшись на цыпочках, дотянулась до губ священника и запечатлела на них совсем не детский и не дочерний поцелуй, а тот с видимым удовольствием ей ответил. Захотелось кашлянуть или каким-то другим способом привлечь к себе внимание, но действие релаксанта все никак не желало заканчиваться. Ничего не имею против проявления на людях искренних чувств двух влюбленных, но антураж разыгрывающейся сцены мешал и растроганно всплакнуть, и получить удовольствие от зрелища.

— А вы поспите, молодой человек. Посмотрите хорошие сны, а этот забудьте… Если захотите. А если не захотите… — Священник обернулся и лукаво подмигнул мне: — Обсудим все это в следующий раз.

Конечно. Непременно. Но сначала я, как следует, отосплюсь, потому что держать глаза открытыми больше нет сил. Никаких.

***

Крохотная площадь, окруженная островерхими домами. Любовно уложенная, чуть ли не специально отполированная брусчатка. Вывески лавок ярки, сами по себе даже аляповаты, но не выбиваются из общего образа маленького городка в предгорьях Гарца. Кажется, он называется Гроттмюле? Если верить местной газете, именно так.

Часы на башенке ратуши, такой же игрушечной, как и все прочие здания, пробили полдень, и снова наступила сонная тишина. Все правильно, в таких местах городской рынок работает с раннего утра, и часам к десяти-одиннадцати весь товар, привезенный с окрестных ферм, уже распродан, домохозяйки разошлись по своим владениям, отцы семейств отправились кто на муниципальную службу, кто на частное предприятие — работником и хозяином в одном лице. До семи часов вечера, как сообщает расписание междугородних автобусов, здесь ловить нечего. Если вообще можно поймать что-то вроде такси. Впрочем, куда мне торопиться? Я сейчас в положении, ничуть не лучшем, чем Ева, долго не решавшаяся вернуться в салон в новом для себя качестве.

Не хочу возвращаться.

Страшно ли мне? Не без этого. Но страх, время от времени душной волной поднимающийся к горлу, служит лишь надоедливым фоном, на котором разыгрывается совсем другое действо.

Я никогда не любил спецслужбы, закрытые организации и прочие объединения людей, окутывающих свою деятельность строжайшей тайной, потому что они живут всего лишь по двум сценариям. Либо род их занятий по-настоящему представляет риск для спокойного существования человечества, либо под черными масками и длинными плащами прячется полный пшик. Но вот ведь в чем главная опасность: пока не станешь частью тайны, не поймешь, поистине ли она бесценна или за нее никто не даст и гроша.

Азиатка, спокойно спустившая курок, и престарелый служитель Господа, живущий в явном грехе. При всей гротескности вида и поведения, эта парочка не вызывает желания пошутить или улыбнуться. Так же, как и чернявый испанец, способный с легкостью разрушать чужие сознания. Безопаснее было бы считать все это привидевшимся мне от физического и психического перенапряжения, тем более, очнувшись от долгого и крепкого сна, я не обнаружил в подвале никого, кроме себя, и, что вполне ожидаемо, никаких следов убийства. Разве только, сено, покрывавшее пол примерно в том месте, куда упал застреленным мой похититель, выглядело свежее остального, а валявшийся на полу бумажник был раскрыт, и из внутреннего кармашка высовывался черно-серебряный край пластиковой карточки. Спасибо, содержимое не тронули: и деньги, и прочая ерунда остались на месте.

Кстати, о деньгах. Чем еще можно скоротать время в ожидании, если не чтением газет? На углу площади как раз есть киоск, похоже, располагающий всем тем же ассортиментом печатной продукции, который поступает на столичные прилавки.

Продавец, пожилой мужчина, греющий морщинистое лицо в редких теплых лучах осеннего солнца, лениво скользнул по мне взглядом и оторвался от своего медитативного занятия приобщения к природе только, чтобы отсчитать сдачу, а я стал обладателем толстенного ежедневника, обещающего рассказать о прошедших сутках все-все и в красочнейших подробностях. Правда, в основном новости носили местный колорит, но как справедливо заметила инспектор Шофф, провинциалы, и в самом деле, активнее интересуются жизнью в радиусе не более чем полсотни километров. В конце концов, столица далеко, звезды политики и эстрады отсюда выглядят едва различимыми и совершенно недостижимыми искорками, поэтому куда важнее узнать метеосводку о возможном времени наступления первых заморозков, да посетовать над колонкой транспортной хроники, вот уже месяц кряду сообщающей о том, что единственный мост через Мюленбах по-прежнему закрыт из-за задержек с выделением бюджетных средств на ремонт.