Духи Великой Реки - Киз Грегори

Ужин и сауна успокоили Хизи, почти убедили ее прогнать все страхи и уснуть, так что, когда, сняв рубашку, она скользнула в обволакивающее тепло постели, девочка почти сдалась. Сон почти пришел, Хизи легко скользила с одного облака на другое…

Но тут она проснулась, охваченная ужасом, от крика какой-то незнакомой ночной птицы.

Сердце ее гулко колотилось в груди; все ее прежние страхи словно вытеснили из жил кровь и бились в горле, заставляли дрожать руки. Скоро Хизи уже не могла этого выносить и выскользнула из постели в ночной холод. Она замерла, глядя на собственную тень в лучах Бледной Королевы. Ее тело изменилось с тех пор, как она покинула берега Реки, оно стало более… неуклюжим, пожалуй. Она могла наблюдать это же в своих соседках по комнате. Они были сестрами-погодками, очень похожими друг на друга и словно олицетворением разных возрастов. Младшая было совсем худенькой, с гладкими тонкими руками и ногами, пропорциональной и прелестной. Самой старшей — ее, кажется, звали Нума — было лет пятнадцать, и она уже выглядела как женщина: полные бедра и грудь, гордая осанка. Средняя сестра была в точности как Хизи: ноги — словно слишком большие лапы щенка, выпуклости, которые еще нельзя было назвать грудью, но которые уже нарушали детскую гармонию тела.

И все это случилось с Хизи без всякого вмешательства богов или духов… Хизи кивнула своей неуклюжей тени на полу и пожалела, что у нее нет зеркала, но тут же усмехнулась: что за глупость в такое время предаваться заботам тщеславия!

Она нашла снятую на ночь шерстяную рубашку и натянула ее. Достав из мешка барабан и держа его за обод, Хизи вылезла через высокую вертикальную прорезь, служившую окном, на крышу. Поеживаясь от ночного ветра, девочка повернулась и стала любоваться строгой красотой залитых лунным светом горных склонов и посеребренных облаков. Медленно и осторожно Хизи направилась к коньку крыши, размышляя о том, как напоминает в темноте кедровая дранка черепицу из обожженной глины, по которой она так часто ходила в Ноле. Только дранка гораздо приятнее пахла — как сауна, как хвойный лес.

Ночная птица закричала снова, и теперь ее крик не показался Хизи таким чужим — Перкар несколько ночей назад сказал ей, как птица называется; это была какая-то порода сов.

Усевшись на толстое бревно конька крыши, Хизи стала тихо бить в барабан; рябь на поверхности озера расступилась, пропуская ее в темноту и безмолвие потустороннего мира, мира ее сердца.

Там ее ждали все: кобылица, лебедь и бык.

— На этот раз вы все пойдете со мной, — сказала Хизи, и бык начал рыть копытом землю и выкатывать глаза.

Все вместе они летели под поверхностью озера, иногда три, иногда четыре фигуры, очерченные пламенем, оставляя глубокие отпечатки ног на почве потустороннего мира. Хизи скакала вместе с кобылицей, как и раньше, превратившись в получеловека-полулошадь; потом она летела на крыльях лебедя, а когда бык в третий раз позвал ее, присоединилась к нему, чувствуя, как волшебное пламя, бушующее в его груди, наполняет ее яростью и грозным ликованием. Она расхохоталась, когда камень рассыпался в прах под их копытами; потом они достигли края пропасти и взвились ввысь, прочертив, как молния, голубизну неба.

Инстинкт животных гнал их к Шеленгу — там они родились и туда возвращались, чтобы вновь одеться в плоть. Шеленг был близко, и они легко находили дорогу. В заполнивших воздух тенях Хизи разглядела то, чего не замечала раньше: темные фигуры, похожие на змей и на волков, в засаде ожидающие слабых и неосторожных, тысячи тысяч челюстей и жадных глаз, которые не смели покуситься на нее и ее спутников. Несмотря на страх и тревогу, Хизи чувствовала радостную гордость — гордость своей силой, своей неуязвимостью. Она теперь лишь смутно помнила заботы, которые заставили ее дух отправиться на гору, — они стали казаться мелкими и незначительными.

Может быть, она посетит самого бога-Реку и посмотрит, каков он здесь, у своего истока. Может быть, она тут же вызовет его на бой и разом покончит со всем…

Хизи смутно понимала, что это чувства быка, а не ее собственные, но ей было все равно, она больше не испытывала беспокойства.

Они снова опустились на землю с небес, потому что бежать по тверди было приятнее. Гора высилась над ними, склон становился все круче, но их бег не становился медленнее: усталости здесь не существовало.

Но в разгаре этого кажущегося всемогущества что-то заставило землю дрогнуть: она вздыбилась и расшвыряла бегущих по ней. Острое чувство восхитительного страха прорвалось сквозь ускользающую, как ртуть, радость; Хизи поднялась на ноги, а бык, кобылица и лебедь заслонили ее, стараясь защитить от темной громады, преградившей им дорогу.