Четвертое Правило Волшебника, или Храм Ветров - Гудкайнд Терри

Ричард повернулся.

— Какой?

Она протянула ему розу. Зеленый стебель и красные лепестки радовали глаз в этом бесцветном мире. Ричард почувствовал аромат цветка. Он почти забыл, как это приятно.

— Что мне с ним делать?

Мать Кэлен продолжала протягивать ему розу. Ричард не боялся духов, которые появлялись пред ним. Даже те, кто его ненавидел, не могли причинить ему вреда. Он знал, как себя защитить.

Ричард взял розу и заткнул ее за пояс.

— Спасибо.

Он повернулся и пошел дальше. Дух матери Кэлен следовал за ним. Ему не хотелось видеть ее лицо — оно слишком живо напоминало ему о Кэлен.

— Ричард, можно мне поговорить с вами?

Его шаги гулко звучали по всему залу.

— Если хотите.

— Я хочу поговорить с вами о моей дочери.

Ричард опять остановился.

— Почему?

— Потому что она — часть меня. Плоть от плоти, так же как вы — плоть от плоти своей матери. Кэлен — моя ниточка к миру живых, где я когда-то жила. Куда вы должны возвратиться.

Ричард вздохнул.

— Я дома. — Он уже устал это повторять. — И не имею никакого желания возвращаться в тот горький мир. Если вы хотели, чтобы я передал что-то вашей дочери, то, простите, я не могу. Оставьте меня.

Он хотел отослать ее, но она подняла руки, умоляя, чтобы он разрешил ей остаться.

— Я не хочу, чтобы вы что-то передавали. Кэлен знает, что я люблю ее. Я хочу говорить с вами.

— Зачем?

— Из-за того, что я сделала с Кэлен.

— Сделали с ней? Что вы с ней сделали?

— Я привила ей чувство долга. «У Исповедниц нет любви, Кэлен. У них есть только долг». Именно это я ей всегда повторяла. К моему стыду, я никогда не объясняла, что понимаю под этим. Я боюсь, я не оставила ей места для жизни. Я знала, что Кэлен больше, чем любая другая Исповедница, хочет жить и наслаждаться жизнью. Часто это несовместимо с долгом. Именно поэтому она так рьяно защищает людей. Она хочет, чтобы у них было счастье, которого она лишена. Ей оставлена только возможность ловить маленькие радости, если получится.

— А цель?

— Разве вы не наслаждаетесь жизнью, Ричард?

Ричард снова пошел по залу.

— Я знаю, что значит долг. Я был рожден для того, чтобы выполнять долг. Теперь я с этим покончил. Я покончил со всем.

— Вы тоже неверно истолковываете то, что я говорила о долге. На самом деле для человека, кто истинно рожден для этого, долг — форма любви, через которую все является возможным. Долг — это не всегда сужение жизни, но часто и расширение ее до иных пределов. Долг — это не рутинная уборка, его надлежит выполнять с любовью. Вы не вернетесь к ней, Ричард? Она нуждается в вас.

— У Кэлен теперь есть муж. Для меня в ее жизни нет места.

— Для вас есть место в ее сердце.

— Кэлен сказала, что никогда меня не простит.

— Ричард, разве вы никогда не говорили в отчаянии того, чего совсем не имели в виду? Вам никогда не хотелось взять обратно свои слова?

— Я не могу вернуться к ней. Она замужем за другим. Она дала клятву, и у нее… Я не вернусь.

— Даже если она замужем за другим, даже если вы не можете быть с нею, даже если это разбивает вам сердце — разве вы не любите ее хотя бы настолько, чтобы внести покой в ее душу? Или в этой любви есть только вы, а ее совсем нет?

Ричард впился в нее взглядом.

— Она нашла счастье в моем отсутствии. Ей ничего от меня не нужно.

— Роза порадовала вас, Ричард?

Ричард отвернулся.

— Да, она очень красивая, спасибо.

— Тогда вы подумаете о том, чтобы вернуться?

Ричард подошел к духу матери Кэлен.

— Благодарю за цветок. Я дам тысячу за один, чтобы не говорили, будто за нее я обязан вам возвращением!

Он простер руки, и воздух наполнился розами. Лепестки кружились словно алый снегопад.

— Мне жаль, что я не смогла заставить вас понять, Ричард. Я вижу, что лишь причинила вам боль. Я покидаю вас.

Она исчезла; пол был забрызган красными лепестками и больше всего напоминал водоем, наполненный кровью.

Ричард опустился на пол, чувствуя себя слишком уставшим, чтобы стоять. Скоро он станет одним из них, станет духом, и больше не должен будет терпеть эту неопределенность, не должен будет болтаться между мирами. Он ел, когда ему хотелось есть, и спал, когда хотел спать, но жить здесь все равно было нельзя. Это не был мир жизни.

Скоро он станет одним из них и покончит с той пустотой, которая была его жизнью.

Когда-то Кэлен заполнила эту пустоту. Когда-то она была для него всем. Он доверял ей. Он думал, что его сердцу ничего не грозит рядом с ней. Он вообразил себе больше, чем было на самом деле. Как он мог быть таким глупцом?

Ричард поднял голову и мысленно перебрал предметы, хранящиеся здесь. Источник созерцания. Он там, через зал. Ричард знал, как им пользоваться.

Он поднялся и пошел туда, где между двумя колоннами был источник созерцания: два прямоугольных бассейна, расположенные каскадом. В сером камне парапета были вырезаны причудливые символы. Нижний бассейн был полон серебряной жидкостью, похожей на ртуть сильфиды, но, как знал Ричард, обладающей совсем иными свойствами.

Ричард снял с полки серебряный кувшин и принялся переливать жидкость из нижнего бассейна в верхний, пока не наполнил его доверху.

Ричард наклонился над нижним бассейном, положил руки на символы власти и прочел древнее заклинание. После этого он мысленно сосредоточился на человеке, которого хотел увидеть, и легким усилием магии выпустил жидкость из верхнего бассейна.

Она полилась вниз тонким серебристым листом шириной во весь бассейн, и в этом водопаде Ричард увидел ту, о ком подумал: Кэлен.

У него перехватило дыхание, и в муке он едва не выкрикнул ее имя.

Она была в своем белом платье Исповедницы. При виде знакомых черт ее лица сердце у Ричарда сжалось в тоске. Она была в своих покоях во дворце Исповедниц. С замирающим сердцем Ричард смотрел, как она стоит возле двери, и сердце его готово было выпрыгнуть из груди.

Дрефан встал у нее за спиной и, обняв за плечи, прошептал ей на ушко:

— Кэлен, моя жена, моя любовь, пойдем-ка в кровать? У меня был тяжелый день. Я так хочу найти отдохновение в твоих страстных объятиях!

Ричард выпрямился и сжал кулаки. Источник взорвался. В воздухе засвистели осколки. Камни кричали, взметнувшись вверх в пламени и дыму, пока не рухнули и не превратились в пыль. Серебристая жидкость потекла по полу. И в каждой капельке, в каждой лужице Ричард видел лицо Кэлен.

Он повернулся и пошел прочь. Ревущее пламя пробежало по полу, и серебристая жидкость со стонами начала испаряться, но в каждой частице серебряного тумана он чувствовал присутствие Кэлен. Ричард разжал кулаки и побежал.