Год Крысы. Путница - Громыко Ольга

— …а если хорошенько нажать, то и в мозг…

Вор уже веком чувствовал (или мерещилось?) исходящее от лучины тепло. Героем он себя никогда не считал, но выбора не оставалось. Как только похитители узнают все, что их интересует, они тут же убьют пленника. Вопрос только во времени, когда этот вариант покажется Жару предпочтительнее.

— Да, может, он и впрямь ничего не знает, — лениво бросил от стола другой разбойник. Еще двое сосредоточенно чавкали, расправляясь с копченым окороком. Из темно-красного мяса уже наполовину торчала обскобленная ножами кость.

— Знает-знает, я же вижу, как жмется. Когда правду говорят, визжат по-другому.

Жар рискнул приоткрыть один глаз. Лучина успела остыть, похитители скалили зубы, довольные испугом жертвы.

— Не бойся, крысеныш! Зенки твои мы напоследок оставим, а то еще окочуришься до срока. — Разбойник бросил горелую щепку на пол, раздавил каблуком. — У нас тут кое-что поинтереснее есть…

Вор сглотнул. У него было время осмотреть свое узилище — похитители принялись за допрос только по прошествии восьми, а то и десяти лучин. То ли улаживали какие-то дела, то ли давали пленнику возможность настояться: хорошенько струхнуть в окружении зловещих, хоть и изрядно заржавелых за годы штуковин. Что палачу удастся сомкнуть створки ёжика, Жар сомневался. Но дыба выглядела вполне рабочей.

— Так как? Вспомнил, кому письмо отвез?

— Да не знаю я ее! Баба какая-то, подружка белокосого! — предпочел полуправду вор, надеясь, что она будет звучать достовернее.

— Ага, баба. Уже лучше. — Палач повернулся к дружкам. — Эй, кончайте жрать! Помогите нашего гостя на трон усадить.

Вор, у которого невыносимо ныли задранные и привязанные к вбитой в стену скобе руки, понял, что предпочел бы еще немного постоять.

Двое разбойников, недовольно ворча, оторвались от еды. Один внезапно ткнул Жара кулаком под ребра, чтоб меньше выеживался, и скрючившегося парня поволокли к стулу, на котором стоял железный, зарешеченный с одной стороны ящик. Хитрое устройство многочисленных дверок с запорами позволяло как надеть его на голову, так и защемить руку или вообще усадить пытаемого голым задом на отверстие в крышке.

— Что выбираешь — верх или низ?

В ящике мельтешили здоровенные крысы, штук пять или шесть. Голодные и раздраженные, они то и дело сцеплялись друг с другом — иногда наравне, катаясь клубком, иногда слабейшая с отчаянным писком опрокидывалась на спину. Тогда ее нехотя оставляли в покое — до следующей стычки.

— Может, с руки начнем? — робко предложил Жар. Похитители обидно захохотали. Одна из крыс прыгнула на решетку, повисла всеми четырьмя лапами. Палач, забавляясь, ткнул ее пальцем в брюхо — и еле успел отдернуть руку.

— Поскольку верх нам для разговора важнее… — вслух рассуждал он, не приняв в расчет пожелание пленника.

Жару и низ был очень дорог, поэтому, когда с него потянули штаны, парень задергался так, что разбойникам пришлось повалить строптивую жертву на пол и поучить уму-разуму ногами.

— Ты кричи-кричи, не стесняйся, — щедро разрешил палач, отщелкивая верхнюю дверцу. Крысы мигом прекратили драться, выжидательно прижались к полу. — Никому не помешаешь.

Это Жар и сам понимал. Не зря Альку с Рыской разрушенный замок не понравился! Думали, из-за призраков, а оказалось — из-за разбойничьего логова в уцелевшей башне. Никто сюда даже случайно не сунется, лазы знать надо. В одном месте почти на животах под нависшей глыбой ползли.

Вору пока хватило мужества промолчать, скрипя зубами от боли. Но сопротивляться сил не осталось. Его перевернули, как мешок с мукой, и, пока один разбойник удерживал пленника поставленной на горло ногой, второй развязал-таки Жару пояс.

— Ну, есть тут чем нашим зверушкам поживиться? — глумливо поинтересовался мучитель и внезапно насторожился: — Эй, у тебя одна сбежала!

Палач недоуменно заглянул в ящик, пытаясь пересчитать затаившихся в сумраке зверьков.

— Нет, вроде все на месте… А чтоб тебя! — Когда он обернулся на сидящую посреди пола беглянку, их было уже две. — Чего это они средь бела дня повылазили?

— Мясо небось учуяли. — Оставшийся за столом разбойник шутки ради отрезал полоску шкурки, кинул тварям. Она упала прямо перед ними, но крысы едва шелохнули усами.

Едок, пожав плечами, откромсал себе еще кусок свинины. Удивленно задрал голову — по крыше мелко и часто шуршало, а ведь лучину назад небо было чистехонько! Впрочем, оно к лучшему: в такую погоду тут точно никто шастать не станет.