И маятник качнулся... - Иванова Вероника Евгеньевна

— Жаль? — Теперь настала моя очередь задумываться. — Я доставил вам всем столько неприятностей, что вы должны с легким сердцем выпинать меня вон!

— Да, много всякого было, — признала Матушка. — Но и добра ты сделал немало.

— Приятно слышать, что мои умения на что-то сгодились... Но, думаю, неприятностей все же было больше.

— Постарайся забыть о плохом, — посоветовала женщина.

Я подмигнул:

— Плохое забывать нельзя, почтенная госпожа: как же узнать хорошее, если не помнишь, как выглядит плохое?

Она улыбнулась:

— Знаешь, я бы взяла тебя с собой...

— У вас вакантно место клоуна? — съязвил я.

— Место помощника, — серьезно ответила Матушка. — И ты — первый подходящий кандидат.

Ее слова повергли меня в растерянность. Признание заслуг? На пустом месте? Не слишком ли поспешно?

— Я подумаю. — Ни к чему не обязывающая фраза. Моя любимая.

Женщина расценила мой ответ правильно: отказ, смягченный надеждой на согласие.

— Я не тороплюсь.

— Мы — люди подневольные, почтенная госпожа: что нам прикажут, то мы и делаем, — жалобно прогнусавил я, и Матушка расхохоталась:

— А что, можешь и клоуном...

— Ну уж нет! — Я замахал руками. — Не согласен. И вообще... Пора прощаться.

— До встречи! — Она протянула мне руку, которую я с удовольствием пожал.

— Нано, Хок, — я коротко кивнул обоим и повернулся к Рианне: — вы готовы, ваше высочество?

— Одну минуточку! — Девочка чмокнула рыжего сорванца в щеку, обняла силача и на несколько долгих вдохов застыла, прижавшись к груди Матушки. Я с невольным умилением наблюдал за ними. Наконец прощание состоялось. Колеса фургона застучали по настилу моста, а мы с принцессой, проводив бродячих артистов рассеянно-печальными взглядами, шагнули на широкую утоптанную тропу...

Ваш покорный слуга не особенно спешил добраться до дома Гизариуса, но Рианна плелась прямо-таки нога за ногу. Спустя некоторое время взятый темп передвижения начал меня раздражать, и я остановился, обращаясь к принцессе:

— Чего вы боитесь, ваше высочество?

Она вздрогнула в ответ, и я понял, что угадал. Именно страх тяжелыми цепями виснет на ногах девочки. Глупый, наивный, детский, но такой реальный...

— Вас страшит встреча с братом, верно?

Принцесса печально кивнула. Ну вот, того и гляди, расплачется... Только девичьих слез мне сейчас и не хватает! Придется взять ситуацию под контроль.

— Выкиньте из головы все опасения, ваше высочество. Они не стоят внимания.

— Но... Я так давно его не видела...

— И что же?

— Он... говорили, что он изменился...

— Думаете, он разлюбил Вас?

— Нет, но... А если да? — Она была на грани рыданий.

— Вот что я скажу, ваше высочество: я не имел чести быть знакомым с вашим братом до его болезни, но убедился, что Дэриен — разумный, справедливый и ответственный молодой человек. И, насколько могу судить, фамильная горячность и страсть к выяснению отношений присуща ему в полной мере!

Рианна несмело улыбнулась:

— Он не... Он не стал черствым?

— Ну, принц — не пирожок, чтобы черстветь, — авторитетно заявил я.

Моя немудреная шутка еще больше подняла настроение девочки — повод вздохнуть с облегчением.

— В конце концов, мы почти пришли... Но вы никогда не узнаете, что прячется за поворотом, если не решитесь идти.

Она с серьезным видом кивнула и бодро припустила впереди меня, а я невольно замедлил шаг.

Ну что, Джерон, ребенка успокоил, а сам? Испугался? Тебе-то чего бояться? О, при желании повод для страха найти очень легко! Вот, например... Тьфу! Не уподобляйся малолетней капризуле! Чем раньше неприятность случится, тем скорее пройдет. Вперед!

Когда я добрался до кромки леса, принцесса уже стояла в воротах усадьбы. Стояла, уткнувшись взглядом в стройную фигуру на террасе. Один удар сердца. Второй... И вот она уже летит навстречу открытым объятиям...

* * *

Не знаю, как вы, а я в такие минуты чувствую себя чужим на празднике жизни. Наблюдать за проявлениями нежности и любви полезно, если только на вашем пути сих предметов встречалось достаточно, чтобы не чувствовать себя обделенным. А в противном случае... Улыбки и сияющие глаза вызывают горечь и постыдную жалость к самому себе. Настроение, разумеется, от этого не улучшается. Поэтому ваш покорный слуга был бы просто счастлив пробраться в дом незамеченным, но...