Страж - Пехов Алексей Юрьевич

Черканув по воздуху кинжалом крест накрест, я создал фигуру, способную удержать этот вал несколько секунд, и начал закрашивать Ведьмин яр, рисуя поверх него фигуру за фигурой, поступая точно так же, как ныне покойный господин Александр. Морские коньки — общее изгнание из места всех неприкаянных душ.

Надо мной трещали и рвались узы, но, несмотря на то что в глазах то и дело темнело, я завершил рисунок, затем начал произносить слова, и когда контуры на покорябанной черепице стали наливаться светом и пульсировать, откатился в сторону, оказавшись в опасной близости от края крыши.

Серое облако начало рассеиваться. Вначале медленно и неохотно, а затем всё быстрее и быстрее, пока в чистом, прозрачном небе не осталось ни намёка на угрозу. А потом сверху ливанул дождь, стеной обрушившись на собор, и яркая радуга, распустившаяся над звонницей, была мне самой лучшей наградой.

Дилижанс задерживался, как это частенько с ним бывало, и Проповедник ходил по площади с недовольным и надутым видом, словно все ему здесь были обязаны. Я сидел на дорожном саквояже, несколько потяжелевшем после того, как городской совет Виона выдал мне мою награду, и рассеянно поглядывал по сторонам. Люблю этот город, но сейчас следует от него немного отдохнуть и отправиться куда-нибудь на запад, где нет танцев скелетов и жизнь немного спокойнее.

Во внутреннем кармане моей куртки лежало тяжёлое золотое кольцо, украшенное крупным тёмным рубином — подарок от епископа Урбана. Разумеется, у него не нашлось времени встретиться с каким-то стражем, но он, стоит отдать ему должное, хоть как-то смог показать, что благодарен.

По площади прошёл очередной молельный ход. Весь город захлестнуло религиозное рвение, и на то была масса причин. Все молились Господу, благодарили его за спасение и разве что не устраивали пляски. Случившееся в соборе очень быстро обросло слухами и превратилось в чудо. Епископ тут же стал ещё более святым, чем он был, раз смог прогнать самого Диавола. Бесспорная победа Церкви.

Проповедник вчера сказал, что он возмущён, как вся слава досталась кому-то другому, и теперь об этом растрезвонят не только на это княжество, но и на весь цивилизованный мир. Иногда он говорит сущие глупости. Я рад, что всё внимание приковано к епископу, а не ко мне. Братство стражей не слишком ценит дешёвую популярность, и этому есть множество причин. Одна из них — работать становиться крайне тяжело.

— Мертвецы позавчера ночью вернулись на кладбище, — сказал Проповедник, присаживаясь рядом.

— Знаю.

— Но, наверное, не знаешь, что маршировали они, как солдаты его величества Луи.

— Шутка в стиле их короля. Будь у них барабаны, думаю, эффект был бы ещё сильнее.

Он понял, что мне совершенно неинтересна тема пляски смерти, буркнул ругательство.

— Не богохульствуй, — попросил я его.

— Бог простит.

— Бог только и делает, что всех прощает. Не думаешь, что рано или поздно ему это надоест?

— Меня это заботит гораздо меньше, чем то, что теперь сделают с Орденом Праведности.

— Думаю, ничего. Орден уже объявил Александра отступником, преступником, проклятым и самим чёртом. Они найдут десятки свидетелей и сотни свитков, где будет сказано, что этот человек давно не имеет с ними ничего общего и прочее, прочее, прочее. Большие игры, в которые я не собираюсь не только играть, но даже ими интересоваться. У меня другая забота — души.

Пугало, сидевшее рядом, не обращало на наш разговор никакого внимания. Оно наблюдало за смазливой молоденькой продавщицей булочек. Девчонка, что тут скрывать, была очень хороша. Жаль, что умерла.

— Они начали возвращаться в Вион. — Проповедник улыбнулся.

Через несколько минут появился дилижанс.

На противоположной стороне площади показался мой старый знакомый — господин студент. Пройдя половину пути, молодой человек заметил меня, остановился как вкопанный, несколько секунд колебался, затем презрительно скривился, сплюнул на брусчатку и направился прочь.

Воистину некоторых людей жизнь ничему не учит.

Я обменялся вежливым кивком с уорэнт-офицером второго класса, который всё также сопровождал студента, встал, поднял дорожный саквояж и вместе с Проповедником и Пугалом направился к дорожной карете.

История вторая

Ключ от рая

Дом эпохи Клемента Вседержателя находился на узкой, увитой диким виноградом улице, в самом центре Старого города. Вывеска «Фабьен Клеменз и сыновья» была неброской и маленькой, но знающим людям говорила о многом. Я переложил саквояж в другую руку и толкнул дверь. Колокольчик над моей головой звякнул хрустально и нежно, и почти тут же рядом оказался привратник в тёмно-бордовой ливрее, которая едва не лопалась на его плечах. По плоскому лицу, переломанному носу и ссадинам на огромных кулаках сразу угадывался род занятий этого человека — вышибала. На его поясе висел корд в дорогих ножнах. Не удивлюсь, если за стойкой лежит шестопёр или какая-нибудь дубинка. Впрочем, для костолома у него были изысканные манеры и умение вести себя вежливо, что для компании, где он работал, совершенно неудивительно.