Ричард Длинные Руки – маркиз - Орловский Гай Юлий

– Приветствую, сэр Ричард, – сказал он весело. – Как находите Юг?

– Спасибо, сэр Самаэль, – ответил я. – Классная шляпа.

– Вы находите? – спросил он довольно. – Это я, кстати, ввел ее в моду. Люди такие, силой заставить трудно, а вот так показал и скрылся – уже на другой день появились эти штуки с перьями… Удивительный вы народ!

– Мы еще и не так удивим, – пообещал я. – А вообще-то мельчаете, сэр Самаэль. Когда-то с самим Творцом дрались!.. Вселенная содрогалась…

– Мы и сейчас деремся, – сообщил он угрюмо. – Только методы изменились.

– Ну да, – согласился я, – кроме горячей войны, бывают разновидности холодной: информационная, компроматная, ресурсная, демпинговая…

Он внимательно слушал, в черных живых глазах разгорался интерес.

– Кстати, – произнес он приятным голосом, – хочу поздравить с очень изящным и смелым ходом.

– Это о моем маркизстве?

– Да. Мне понравилось. Как находите Юг?

– Я его еще не нашел, – буркнул я. – Выводы делать рано. Одно могу сказать наверняка, я бы не назвал здешнее общество счастливым. Оно беспечно, как бабочки, но… что-то мне нравится не совсем, не совсем…

Он нахмурился, сказал уязвленно:

– Я и не утверждал, что все счастливы. Счастливой жизни вообще не бывает, бывают только счастливые дни. А то и часы. Но одно бесспорно, здесь живут богаче и зажиточнее.

– За счет чего? – спросил я напрямик.

Он поморщился.

– Я потому и зазывал так усиленно на Юг, что здесь сможете как разобраться лучше, чем все местные маги, так и что-то исправить!

Я покачал головой.

– Боюсь, это проблематично.

– Почему?

– На севере работают потому, – сказал я, – что если не трудиться – умрут с голода. В поте лица своего добывают хлеб, как и было сказано… благодаря вашей милости. А здесь, насколько я понял, почти все на халяву? Или хотя бы основное: продукты, металл… Сэр Самаэль, халявщика принудить трудиться сложно. Думаю, вообще невозможно. Одного бы еще так-сяк, но целые народы… Философия халявщиков удобна для человека и смертельна для общества.

Он хитро прищурился.

– Так уж и невозможно?

– Я же сказал, – ответил я, – это пока первые впечатления. Рад бы ошибиться. Но если летающие штуки перевозят народ, то нафиг строить дороги, мосты, вбивать по колено в грязи сваи в болота?.. Если нечто выплавляет металл и подает наверх, то зачем развивать горнорудную промышленность?.. Если увижу, как кто-то копает руду, я удивлюсь… и признаю, что не прав.

– Или скажете, что металла не хватает, – уточнил он.

– Да, или так, вы правы.

– Металла хватает, – заверил он. – Как и основного продовольствия. Народ благоденствует! Правда, сытых и довольных на свершения, вы правы, подвигнуть трудновато…

– Как долго благоденствуют? – спросил я в лоб. – Десять лет или десять столетий?.. Если столетий, то и концентрационные лагеря вряд ли таких горбатых исправят. В одной стране эти лагеря называли трудовыми, в другой – трудовыми исправительными, в третьей так и вообще… но нигде экономику не подняли и народ к труду не приучили. Я не гуманист, могу и целую толпу в лагерь, если для дела, но это ничего не даст… Чтобы обществу и прогрессу развиваться, эта скотина должна быть свободна. Чтобы сама рубаху на себе рвала от желания работать. Вернее, от желания заработать больше, чем сосед.

Его черные как смоль брови сдвинулись у переносицы. Глаза потемнели еще больше, в них заблистал космос.

– В поте лица добывать хлеб, – повторил он задумчиво, – это же кара за то, что люди послушались меня. Разве свободные от тяжелого труда люди менее счастливы?

– Может быть, более, – согласился я, – но мне еще и прогресса хочется! Пусть даже через несправедливость. А вам? Люди такие хитрые твари, что на Севере и кару небесную поставили себе на пользу! Работают так, что жилы рвутся, тянут колесницу прогресса… А здесь? Вы не ответили, но не сильно ошибусь, если скажу, что и тысячу лет было все так же… Разве не так?

– Это ни о чем не говорит, – возразил он. – Путь к прогрессу может быть быстрым, а может – длинным. Когда слишком быстро, то можно, как вы заметили верно, и жилы надорвать. А медленно и неспешно… Но мы не о том. Я все жду, когда согласитесь принять мою помощь. Здесь, надеюсь, ваше упрямство поколеблено?

– Упорство, – поправил я.

– Упорство, – согласился он с великой охотой и улыбкой как бы поблагодарил за более точное слово, хотя, конечно, это была не оговорка, Сатана следит за своими словами и умеет выбирать выражения. – Вы увидели Юг, его мощь, его возможности. И что?

– А ничего, – ответил я хладнокровно. – Я все еще не увидел, что может заставить этих людей двигать прогресс. Его пихает только необходимость! Вы помните, стимул – это заостренная палочка, которой кололи в задницу упрямого осла. Человеку всегда нужен стимул! В том числе необходимость каждый день жрать. А еще и семью кормить. Праздность – опытное поле, на котором ваша милость испытывает семена новых грехов и выращивает укоренившиеся пороки!

Он хитро улыбнулся.

– Стоит помнить, что у Сатаны есть свои чудеса.

– А вот чудеса противопоказаны, – огрызнулся я. – Потому Творец их никогда не являет, какие бы слухи про них ни распускали! Покажи человеку чудо хоть раз в жизни – тут же работать перестанет, будет надеяться.

Он смотрел серьезно, живое подвижное лицо напряглось, на лбу проступили глубокие морщины.

– Вы преувеличиваете, – сказал он наконец.

– Намного?

– Это неважно. Вы уже созрели, чтобы принять мою помощь?

Я помотал головой.

– Пока осматриваюсь, – ответил я уклончиво, даже Сатану не стоит раздражать без необходимости. – Когда осмотрюсь… будет видно.

Он снова улыбнулся, я увидел в его глазах уверенность и торжество, что в следующий раз я уж точно скажу то, к чему он меня подталкивает.

– Оставляю вас развлекаться, – произнес он с поклоном. – Конечно, это фигура речи… Я понимаю, что ваши развлечения весьма отличаются от общепринятых!

Он исчез, мгновением позже возобновилась прерванная музыка. Люди задвигались в танце, а я закрыл дверь, Эйсейбио оглянулся.

– Действуйте, маркиз! Вы весьма фактурны, а мужчине красота дает выигрыш в две недели.

Он хохотнул и пошел среди танцующих на ту сторону зала, а я прислушался к разговору шныряющих вдоль стен неприметных слуг, что в большом зале столы уже накрыты, сейчас церемониймейстер Его Величества призовет всех занимать места для королевского пира.

Я под стеночкой пробрался через главный зал к лестнице, можно бы улизнуть в свою комнату и переждать пир, когда графа Цурского можно будет увести к коням. Или попытаться высмотреть его прямо на пиру…