Ричард Длинные Руки – маркиз - Орловский Гай Юлий

Он ушел, а я неспешно снял молот, меч и лук, сел на лавку. Из окна доносятся веселые вопли, песни, звон железа, крепкая ругань и женский смех.

На пару минут нахлынула острая тоска. И еще кольнула тревога, что на этот раз я зарвался, обнаглел, потерял чувство меры. И раньше выскальзывал из-под удара чуть ли не благодаря случайности, хотя я в них не верю, а сейчас… гм…

Зато, как говорится, приобрел драгоценный опыт. «И опыт – сын ошибок трудных, и гений – парадоксов друг», как сказал классик. Что-то у меня парадоксальных озарений пока не было, так что на гения еще не тяну, а жаль, хочется быть таким уникальным, таким необыкновенным и загадочным… Ладно, может быть, потом, не хочу расставаться с мечтой о своей уникальности и скрытых глубоко, ну очень глубоко, необыкновенных талантах. Зато опыт есть, есть. Даже приобретенный в этом мире.

Собственно, даже маркизат я предпочел потому, что уже есть этот самый, ну, который опыт. Хотя разоренные и враждебные мне земли Сворве и Коце выбрал не я, а навязал король Барбаросса, но после того, как я справился с заданием и даже расширил власть на Армландию, появилась уверенность, что смогу повторить трюк и здесь. Потому уже сам, к великому удивлению короля Хенриха, предпочел журавля в небе маленькой и сытенькой синичке в кулаке.

Правда, с пиратами не пройдет то, что прошло с армландцами, но я хитрый лис, у меня есть грязные трюки в рукаве, потому что за мной опыт эпох с их прогрессом, переворотами, революциями, контрреволюциями, дефолтами, приватизацией, пирамидами и прочими прелестями иного мира, который цинизмом и бесчеловечностью ужаснул бы и пиратов.

Я запер дверь и спустился в таверну. Еще с лестницы окунулся в крики, шум драки и вопли, что вообще-то для любого питейного заведения характерно, но здесь все подчеркнуто шумно, злобно и агрессивно.

Как только я опустился за свободный стол, ко мне пересел здоровенный мужик в разорванной рубахе и с фингалом под глазом.

– Угостишь? – спросил он дружелюбно и, не дожидаясь вопроса, объяснил: – Мы уже загрузили корабль, завтра-послезавтра уходим в море. Но я всегда спускаю все почему-то за два-три дня до выхода. Сколько бы ни стоял на берегу! Не понимаю, почему?

Я ухмыльнулся, подбежала миниатюрная, но крепко сбитая девушка, окинула меня быстрым оценивающим взглядом.

– Что изволите?

– Хорошей еды на двоих, – сказал я, – и хорошего вина.

– Тоже на двоих? – уточнила она и покосилась на моего соседа.

– Разумеется, – подтвердил я.

Она кивнула, снова окинула меня схватывающим взглядом, очень неглупая девушка с виду, ушла.

– Я Ганс Фишер, – сказал мужик. – Двадцать лет уже на морях, все еще жив, бывал удачлив и даже очень удачлив, но так и не стал капитаном, как вон ты.

Я спросил с интересом:

– А во мне капитанскость заметна?

Он кивнул.

– Еще как.

– Гм, – сказал я, – это приятно, но опасно. Если схватят, в толпе матросов не спрячешься!

Он захохотал, девушка принесла еды и вина, я с изумлением посмотрел на сочные ломти мяса, украшенные зеленью, шипящую яичницу, только со сковородки, политые маслом ломтики рыбы. Чем-то разительно отличается от той роскоши, что подавалась во дворце герцога…

Натуральное, мелькнуло в голове. Здесь нет подземного завода с механическими морлоками, а привозить от соседей тоже не удастся: и горы с трех сторон, и репутация пиратов…

Фишер первым делом откупорил кувшин, темно-красное вино тягучей струей полилось в чаши.

– Хорошо, – сказал он с удовольствием. – Хорошо.

Осушил ее одним махом, довольно прикрыл глаза, а потом смотрел, прищурившись, как я сделал пару аккуратных глотков и отставил, продолжая заниматься яичницей с ветчиной.

– Вот потому ты и капитан, – сказал он с непонятным выражением.

– Почему?

– Не напиваешься сразу, – объяснил он. – Сперва посмотришь, что изменилось, что появилось новое, что взять лучшее… А мы вот сразу хватаем то, что ближе! Эх, нет ума и не будет.

Я ел неспешно, так удобнее посматривать на гуляющих за столами, с этим контингентом работать. К удивлению, обнаружил за одним столом женщину, рослую и крепкую, с голыми бугристыми от сухих мышц плечами и небольшой, но четко очерченной грудью, едва прикрытой тонкой тканью расшитой блестками рубашки. С ней мрачно веселились еще пятеро суровых мужчин, на столе тесно от кувшинов с вином, зато из еды одна тарелка на всех.

– Кто эта женщина? – спросил я.

Фишер широко улыбнулся.

– О, это целая песня!.. Синтия, одна из лучших штурманов. Чует заранее, где какое течение, когда изменится ветер. Даже может предсказать, если в море, какой остров ушел, а какой на месте…

– Хороша, – заметил я. – Правильно, что с нею такие орлы. Защитят, если что.

Он покачал головой, снова налил и выпил.

– Она и без них чего-то стоит. Когда впервые здесь появилась, несколько орлов восхотели позабавиться. Уж не знаю, до какой дури нужно было допиться, чтобы посчитать ее за женщину? Я вот сейчас и трезвый в упор вижу только нечто вроде тролля. Даже огра. Скорее вон ту балку посчитаю женщиной… Или этот стол.

– И как было? – напомнил я.

Он отмахнулся.

– Сделала вид, что струсила. Они на нее насели, а у нее как будто выросло десять рук. Всех пятерых потом, можно сказать, отскребывали от стен, а от крови отмывали даже потолок… С тех пор никто даже подумать не смеет, что она – женщина. Даже если бы кто-то и мог.

Я зябко повел плечами, эта пиратка не только штурман. Трудно представить женщину таким чудовищем, но вообще-то женщины бывают зверюками и покруче. Фишер посматривает с кривой усмешкой, и я ответил совсем не то, что собирался:

– Разумно. Зато сразу решила этот вопрос. А то каждый раз приходилось бы кому-то ломать руку, а кому-то челюсть.

– Да уж…

– Я когда-то знавал подобную, – сказал я и подумал, что в самом деле знавал Джильдину очень давно, хотя это было чуть ли не вчера.

– Где? – спросил он заинтересованно.

– Ну, – промямлил я, – весьма далековато…

– На островах?

– Ага, – ответил я. – Можно сказать и так.

Он ухмыльнулся.

– Темнишь… Хотя все здесь темнят. Говорят только про то, что и так все знают. Эх, нанести бы на карты еще и кочующие острова, у нас бы все моря были в кармане…

Я вздохнул, развел руками, мол, сам страдаю из-за этих кочующих, торопливо вонзил зубы в сочную ветчину, чтобы ничего не отвечать.

– А еще понять, – договорил он, – почему течения меняются. Ветры – еще понятно, но когда масса воды несет тебя на восток, а ты ждал, что, как и в прошлый раз, понесет на север… бр-р-р! Эй, малышка, принеси вина из запасов дона Испарда. Я знаю-знаю, что капитан Узинген продал все захваченное твоему хозяину!