Дух демона - Сальваторе Роберт

Роджер молча пожал Элбрайну руку, обнял его, затем натянул поводья Филдера и ускакал.

— А он вырос, — произнес Белли'мар Джуравиль.

Пони и Элбрайн молча кивнули. Им обоим было грустно расставаться с Роджером. Пони спрыгнула с Дара и подошла к Грейстоуну. Элбрайн взял Дара под уздцы, и они оба повели лошадей к месту привала.

Быстро собрав то немногое, что требовалось им в дорогу, друзья выехали в направлении Палмариса. Джуравиль накинул на крылья покрывало, спрятав под ним и свое оружие, и стал похож на мальчика, сидящего позади Пони. Они решили въехать в город через северные ворота. Теперь, когда непосредственная угроза вражеского вторжения миновала, ворота закрывались позже, и все трое надеялись, что сумеют беспрепятственно въехать в Палмарис.

Через селения на подступах к городу ехали молча. Большинство домов по-прежнему были пусты, но в некоторые уже вернулись их обитатели. Несколько раз они замечали впереди фигурку Роджера, но не стали окликать его. Учитывая недавние события и отношения, складывающиеся между Роджером и бароном Билдеборохом, их появление у городских ворот вчетвером лишь возбудило бы ненужный интерес.

По той же причине Элбрайн и Пони послушались совета Джуравиля и остановились на ночлег, не доезжая Палмариса. Лучше дождаться дня. К тому времени городская стража успеет позабыть о Роджере.

Никому не хотелось нарушать тишину, особенно Элбрайну, которого одолевали раздумья.

— Думаешь о Смотрителе? — спросила за ужином Пони, когда они ели великолепное жаркое из кроликов, подстреленных Джуравилем.

Элбрайн кивнул.

— Я помню его в Дундалисе. Это было еще до твоего возвращения. А ты помнишь, как в детстве мы сидели на северном склоне и ждали наших отцов с охоты? Тогда мы впервые услышали музыку Лесного Духа.

Пони улыбнулась, вспомнив далекое, безоблачное время. Она понимала, что Элбрайном владеет нечто большее, чем ностальгические чувства. В каждом слове ее любимого сейчас ощущались угрызения совести.

Сидевший поодаль Джуравиль тоже уловил состояние Элбрайна и быстро включился в разговор.

— Но ты же думал, что он погиб, — напомнил эльф.

Пони и Элбрайн разом повернулись к нему.

— Глупо казнить себя, — продолжал эльф. — Ты ведь считал, что его придавило громадной глыбой. Что вам оставалось делать? Голыми руками разгребать завал? Или ты забыл, Полуночник, что у тебя была сломана и покалечена рука?

— Мы не виним себя, — возразила Пони, но ее слова прозвучали неубедительно даже для нее самой.

— Нет, вините! — сказал ехидно посмеиваясь Джуравиль. — Людям свойственно предаваться самобичеванию. Для меня это чересчур. Сейчас не время винить себя, особенно вам. Вы сделали все, что могли, и до конца были верны кентавру. Но даже сейчас, при всем том, что вам известно, вы сомневаетесь: а Смотритель ли это?

— Похоже, есть веские доказательства, что это он, — ответил Элбрайн.

— Но у вас были такие же веские доказательства его гибели, — возразил эльф. — Существует нечто, чего вы никак не можете понять, и не напрасно. Ведь если это действительно Смотритель, значит, некая сила, недоступная вашему пониманию, поддерживала в нем жизнь. Или его действительно воскресили из мертвых. Так?

Элбрайн и Пони переглянулись.

— Уже одно это должно было бы погасить в вас чувство вины, — рассудил эльф. — Если бы вы были уверены, что Смотритель мертв, то кто, включая и вас самих, стал бы обвинять вас? В таком случае вы оставили в том жутком месте не более чем мертвое тело.

— Ты опять прав, — признался Элбрайн, через силу улыбнувшись.

Он очень нуждался сейчас в простой рассудительности народа эльфов и обрадовался словам Джуравиля.

— Тогда незачем оглядываться на пройденный путь, — сказал эльф. — Глядите вперед. Если это действительно Смотритель и он до сих пор жив, ему нужна ваша помощь. И когда мы совершим то, что задумали, и кентавр окажется на свободе, насколько лучше станет дышать на этой земле!

— И мы сможем вернуться с ним в Дундалис, — добавила Пони. — И дети тех, кто придет возрождать город, будут слушать волшебные песни Лесного Духа.

Всем стало легче. Они закончили ужин разговорами о грядущей жизни, когда предстоящая им тяжелая дорога будет успешно пройдена, когда Хонсе-Бир вновь обретет мир, Тимберленд вновь станет принадлежать людям, а церковь вернется к своим истинным принципам.