Пентакль - Дяченко Марина и Сергей

Что ж, отбросим. Начнем строить причудливые многомерные вектора: «речь чудо как хороша, персонажи живее всех живых, но не все ясно, отсутствует перечень используемых заклинаний, и за зеленеющими над Студной деревьями не видно леса на той стороне». А толку-то? Почитаешь подобные вердикты, пожмешь плечами, да и забудешь.

В читательском деле результат зависит от того, кто решает задачу. Ответы, которые дает книга, представляют собой отклики на читательскую пытливость. Решение может быть грубым, оценочным. Но читающий должен хотя бы попытаться выразить его в собственных функциях, в своей системе координат.

Книга – саженец, читатель – садовник. От него все зависит.

С тем и начнем.

«Пентакль» – произведение трех соавторов, детище пятерых хорошо известных фантастов. Здесь нет арифметического парадокса: сразу два автора едины в двух лицах. Читатель догадывается, что киевлян Марину и Сергея Дяченко привела к общему знаменателю (и к одной на двоих фамилии) великая комбинаторша Судьба – и не просто так, от каприза, а с умыслом: захотелось ей интересных книг о себе. Читатель осведомлен о том, что харьковчане Дмитрий Громов и Олег Ладыженский, превращая сложение в умножение, дают в сумме Генри Лайона Олди, одного из самых интересных авторов всей русскоязычной «постсоветщины». Читатель не спутает харьковского писателя Андрея Валентинова с харьковским критиком и публицистом Андреем Шмалько (даром что один и тот же человек носит обе эти личины), – тут мы наблюдаем редкий случай деления, при котором две половинки равны двум целым. Наконец, читатель давно привык к тому, что эти мастера фантастики то и дело предлагают ему нечто совершенно новое, не имеющее аналогов. Примером может служить их совместный роман «Рубеж» – головокружительная книга, содержащая множество емких образов мощности «алеф», возведенных в мистическую степень посредством Торы и книги «Зогар». Древнееврейские книги мудрости здесь отнюдь не «обои», не красочная подложка, а «окошко», сквозь которое по-новому виден мир, и к тому же самый настоящий «движок» истории.

«Пентакль» – следующий проект этой фантастической пятерки. И вновь неожиданность: формально перед нами сборник рассказов. Но чем дальше читаешь, тем очевиднее становится общность тем и преемственность сюжетов, населяющих книгу. Темы развиваются, сюжеты перекликаются, и рассказы потихоньку превращаются в главы. Авторы верны себе. Они вновь идут на эксперимент, тем самым подставляясь под обстрел аудитории, ожидающей «того, что было пять лет назад, только круче». Потом-то и привыкнут, и оценят по достоинству…

Потом. Когда смена лун смоет разочарование. Когда уляжется внезапная обида.

Читатель! Разочаровывайся. Обижайся. Я тебя хорошо понимаю, хоть и строю из себя продвинутого. Я тоже гасил в себе это чувство. Есть в нашем неприятии авторского «непостоянства» что-то от ревности. «Не для меня написано! Он стал писать для кого-то еще!» Пройдет время, между вами снова установится понимание, наберет силу резонанс, и ты сделаешь вывод: писатель, точно так же, как и мы с тобой, не какая-то там словотворящая константа, а сложная функция времени – живой человек. И пишет он в общем-то для себя одного… Точнее – из себя одного. Без уступок чьим-то пожеланиям. Иногда автор опережает нас, иногда отстает, но движение никогда не прекращается. Идет оно всегда в одну сторону: от убегающего за спину «сегодня» к приближающемуся «послезавтра».

Нет, конечно, раньше и деревья были выше… Но другие. Они уже не плодоносят. Зато тогдашний саженец, смотри-ка, роняет яблоки прямо в руки.

«Пентакль» – эксперимент, роман в новеллах. Презентация Миргорода состоит из тридцати эпизодов, организованных в боевые звенья. Пятерки-клинья ориентированы на конкретные цели, отраженные в заголовках: «Пентакль упрямцев», «Пентакль страстей». Это не означает, что первые пять рассказов повествуют об упрямстве. Это означает, что упрямство, характер здесь существенная черта, без которой не обойтись героям.

Хорошо заметно, что авторы играют в командную игру^[1]. Некоторые истории вне совместного повествовательного пространства теряют смысл и смотрятся главами любопытной книги, которую лучше читать целиком. Иные, взятые по отдельности, могут показаться затянутыми. Ну, сюжеты бывают и в абзац, вроде пилюли: глотнул – и порядок. Только не утомляйте меня рассуждениями о вкусе и пользе, я предпочитаю блюда таблеткам, вот и все. Немало тут и самодостаточных историй. Эти обособленные, полные – ни добавить, ни убавить – смысловые решения вроде бы и не нуждаются в граничных условиях, в привязке ко всему остальному. Но хор солисту не помеха, были бы голоса в гармонии меж собой. И звучание мощнее, и каждый свою партию не на пустом месте ладит.