Тень воина - Прозоров Александр

— Дух Творимира… — начали завывать путники.

И тут Олега от кончиков мизинцев к темени словно пробило разрядом тока. В глазах потемнело, в ноздри ударил резкий, непереносимый запах чеснока. Тело свело судорогой, он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни вдохнуть, не выдохнуть. Внутри, от желудка, поползла тошнотворная мерзлота, вызывая и одновременно останавливая рвотный спазм.

— А-а-а! — заорал кто-то рядом.

Всё прошло так же внезапно, как и началось. Середин глубоко вдохнул, качнулся вперед, опираясь на стол, тряхнул головой и… И обнаружил, что стоит один. Селяне разбежались по двору в стороны и таращились на него с явным ужасом.

— Что случилось? — недоумевал Олег. Люди молчали. — Куда вы разбежались? Почему не у стола? — Никто не отвечал.

— Что случилось? Электрическая сила, да скажите хоть слово!

— Ты… Ты… — попытался ответить Лабута, но сглотнул и замолчал.

— Захар! — Олег нашел глазами старшего. — Хоть ты можешь сказать, что тут случилось, пока я обеспамятовал?

— Ты… — кивнул бородач. — Ты голосом Творимировым заговорил. Ты… Ты…

— Молвил ты голосом мельника, — вступил в разговор Рюрик. — Молвил, что ищешь мести за злодеяния половецкие. И не выпустишь никого, пока тело тебе одного из нас не отдадут. Жертвы хочешь кровавой.

— Вот это да… — Середин внезапно ощутил в ногах сильную слабость, отступил к крыльцу и опустился на ступеньки.

Во дворе наступила тишина — только промерзающие бревна избы и сараев мерно потрескивали, разрываемые каплями воды, что остались в толще древесины.

— Я вот о чем помыслил, дети мои, — наконец подал голос старый Рюрик. — Пожил я уже немало, годы и болезни многие в тягость мне ныне стали. Душа моя радуется, глядя на вас, дети и внуки мои, на плоды трудов многих ваших и моих, но плоть немощна. Счастье мне богами подарено крепость рода своего лицезреть, но пора и честь знать. Нажился. Пусть меня мельник в жертву забирает, а вы живите, дело мое и род наш продолжайте.

— Постой, старик, — покачал головой Середин, — не укладывается тут что-то. Отродясь на Руси жертв человеческих не случалось — так откуда мерзость эта Творимиру в голову могла прийти? И потом, коли он хочет отомстить за половецкие злодеяния, то почему жертву с вас требует, своих соседей? Повтори-ка, Рюрик, чего он просил? Только точно: именно жертву или что иное? Может, не ваших голов, а половецких сюда нужно пару мешков привезти?

— Половцев он поносил хульными словами, то верно, — кивнул старик. — Но жертву с нас требовал, одного из мужей просил отдать.

— Так жертву — или одного из мужей? — уточнил ведун.

— Одного из мужей, — чуть помедлив, подтвердил Рюрик.

— Мужей… — прикусил губу Середин. — Мужей… Дом разграблен, хозяин мертв, но жаждет мести…

— Нет, Рюрик, — мотнул головой Олег, — не возьмет тебя мельник в жертву. Не крови он ищет, но мести. Хочет половцам за набег отомстить, да бесплотен ныне стал. Плоть получить и хочет. В тело мужское воплотиться, разбойников найти и смерти предать. А ты, сам сказываешь, немощен. Нет, старик, от тебя он откажется. Он мужчину для воплощения получить намерен, сильного и здорового. Так я его условие понимаю.

— И кого он выбрал? — пересохшим голосом поинтересовался безусый Трувор.

— Никого, — пожал плечами ведун. — Мельник ваш требователен, но соблюдает меру. Нам думать. Он просто хочет получить мужское тело.

Середин передернул плечами, потер ладони одну о другую, потом растер уши. Судя по всему, настала пора доставать налатник и меховые штаны.

— Ну, тебе беспокоиться нечего, малец, — хмыкнул рыжебородый Лабута. — От вас с Малютой любой хозяин откажется, окромя отца с матерью.

— А от кого не откажется? — спросил Захар.

— Да от тебя, например, — ответил мужик. — Ты хоть ныне и не молод, но крепок и дело ратное ведаешь. От меня, мыслю, тоже отмахиваться не станет. От Оскола… — Лабута указал на угрюмого мужика, что путешествовал на самой задней повозке, рядом с Рюриком, — али от Путяты Козловского. — Путятой звали возницу с самой первой повозки, низкорослого, но широкоплечего, с жиденькой короткой бородкой. — Так чего, мужики, жребий бросать станем?

— Про колдуна забыл, Лабута, — хмуро обратил внимание Оскол. — Он тоже не баба и с оружием, вижу, в ладах.

— Это верно, — поднял голову Захар. — Про колдуна-то нашего мы и забыли.