Draco Veritas - Клэр Кассандра

Шрам перерезал все эти знакомые линии и завитки на ладони… жаль, что он никогда не обращал внимания на такой раздел Прорицания, как Хиромантия…

Дверь в купе скользнула и отодвинулась — Гарри ожидал увидеть проводника или ведьму, развозящую закуски, но это был Рон.

«Нехорошо как-то получается…» — подумал Гарри.

Рон вошел и сел напротив. Сел и взглянул на Гарри — очень по-мальчишески, насторожено, словно готовый к обороне. Он был таким же, как раньше, — разве что чуть худее. Синие глаза и синие же тени под ними. Серый свитер грубой вязки, вельветовые штаны.

— Я просто подумал, что раньше ты никогда не ездил на поезде без меня. Правда?

— Верно, — согласился Гарри.

— Ну, и как?

Гарри снова взглянул в окно. Темнело, и на стекле появилось его собственное отражение. Бледное лицо, зеленые глаза, спутанная проволока черных волос. Никакого шрама. Никаких очков — на станции в Хогсмиде он наложил заклятье на свои глаза.

— Одиноко, — ответил он.

— Забавно, — откликнулся Рон. — Мне и в голову не могло прийти, что ты можешь чувствовать себя одиноким. Мне всегда казалось, что всё, что нужно, у тебя всегда под рукой. И все, кто угодно. Все хотят быть с тобой, смотреть на тебя, — я и представить не мог, что со всем этим вниманием ты можешь быть одинок. Я в том смысле, что герой не может быть одинок — иначе кто о нем узнает?

— Не стоит рассказывать об этом публике, — ответил Гарри. — Но я одинок. Когда на четвертом курсе ты перестал со мной разговаривать, половину всего этого срока меня снедало желание умереть. А вторую половину мне хотелось тебя убить. Но никто не хотел об этом слышать — это не из того, чем интересуются репортеры. Им интересны истории про моих погибших родителей, про то, с кем я встречаюсь, где покупаю свою одежду, какие у меня планы в отношении Вольдеморта…

— Хочу заметить, что ты не опроверг мои слова.

— Какие?

— Я назвал тебя героем. А ты не сказал — нет, это не так.

— Это же мой сон… в нем я могу говорить все, что мне нравится, — возразил Гарри. — Думаю, я могу сказать, что так оно и есть.

Рон откинулся на спинку сиденья, положив руки на колени. в действительности они, возможно, были бы наполнены шоколадными лягушками, картами для подрывного дурака, мешком лимонных долек — половина которых была бы тут же у Гарри на коленях… Но сейчас его руки были пусты.

— Это все из-за Малфоя. Забавно, что именно он научил тебя быть тем, кем ты в действительности являешься.

Гарри вспомнил Драко на вершине башни: «Это выбор для настоящего героя: твои друзья и все остальное». И он не возразил этому, не заспорил.

— Рон, а почему ты тут? не то, чтобы я не рад тебя видеть… Я о том, что я скучаю по тебе, но если ты видишься мне — на то есть какая-то причина… Особенно сейчас, когда мы больше не друзья…

— Может, твой разум тебе подсказывает, что ты должен послушать меня… не знаю, зачем, почему… Ведь ты никогда никого не слушал — в этом твоя проблема. Ведь ты никому не доверяешь по-настоящему. Вспомни Второе Задание. Ты думал спасти всех из озера, не веря, что Дамблдор не позволит утонуть студентам. Я бы сказал, что ты тупой, но все куда хуже — ты просто никому не веришь.

— А с чего бы я должен верить? Суди сам: тебе я верил, и вот что из этого вышло.

— Ты не верил мне по-настоящему. И Гермионе тоже никогда не доверял до конца. Взгляни, как ты прячешься от неё. Я думал, ты доверяешь Малфою, но подозреваю, что и это не так. не то, чтобы я волновался… Но то, что ты сделал, почти убьет его — ну, и пусть. Гермиона прочная, она выдержит. Но не Малфой.

Гарри прищурился.

— Так, значит, теперь ты — голос моей совести… А, я и не знал, что она звучит так… старомодно-викториански. Слушай, я знаю, что поступил правильно. Но это вовсе не значит, что у меня совсем нет сомнений. Все задают вопросы о том, как и что они сделали… Но и Малфой, и Гермиона не пропадут без меня.

Рон покачал головой.

— А тебе никогда не приходило в голову, каким образом тебе удается становиться столь необходимым для такого количества людей?

Гарри устало протер глаза.

— Нет, никогда.

Рон заулыбался — яркой, даже, где-то, нахальной улыбкой, — и стал совсем похож на себя. Наклонившись вперед, он потянулся и дернул Гарри за прядь волос — странным, удивительно нежным жестом.

— Просто вспомни: сначала ты был моим.

— Я делаю это ради тебя… — прошептал Гарри, но Рон уже начал исчезать, растворяться в воздухе — вот сквозь него уже видна спинка сиденья… и все остальное тоже начало расплываться: купе, темнеющее небо, окно — все пропало, как сгоревший в огне пергамент.

Громкий вопль выдернул Гарри из сна, он с трудом сел и понял, что шум у него в ушах — это Звуковые Чары, сообщающие о прибытии поезда на вокзал Кингс-Кросс.

Он был в Лондоне.

* * *

Гермиона не была готова к зрелищу, представшему перед ней и Драко, когда, пройдя через портрет, они вошли в гриффиндорскую гостиную. Там царил полный разгром. Мебель была перевернута. Пол засыпан странными предметами — от декоративных плиток до столовой посуды и битого стекла. Все вокруг было покрыто золой. Восточное окно выбито. в комнате было смертельно холодно.

А у камина, в разорванной одежде, широко разметав руки, лежала Джинни. Волосы закрывали её лицо.

От потрясения Гермиона едва не выронила палочку.

— Джинни…

Но Драко уже был рядом с ней; упав на колени, он удивительно нежным жестом убрал волосы с её лица и прикоснулся пальцами к шее.

— Она дышит, — произнес он, не сводя с неё глаз. — Нам нужно отнести её в лазарет. Помоги мне поднять её, Гермиона…

Но веки Джинни приподнялись, она закашлялась и открыла глаза.

— Нет… — прошептала она, — только не лазарет…

Гермиона подошла поближе. Теперь она видела, что на виске волосы Джинни слиплись от крови.

— Она ранена. Джинни, что случилось?

Драко бросил недоумевающий взгляд на окно:

— Кто-то забрался в него? Но как?

— Нет, — еле слышным шепотом ответила Джинни. — Симус… он выскочил в него.

— Симус?! — потрясенно переспросила Гермиона. — Так это он сделал?

Губы Драко сжались.

— Грязный ублюдок…

Джинни подняла руку и схватила его за рукав.

— Это не Симус… Это Том.

Драко и Гермиона с недоумением переглянулись поверх её головы.

— Что?

— Том, — повторила Джинни и закашлялась. — Моя рука… Больно… Я сожгла её.

— Она бредит, — быстро произнесла Гермиона. — Наверное, сотрясение. Надо отправить её к мадам Помфри — и чем быстрее, тем лучше.