Ведьмы из Эсткарпа - Нортон Андрэ

Лоис съежилась на узком выступе под стрельчатым окном. Она боялась высоты — эта крутая башня выступала из стены как раз над клыками злобных утесов, скалившихся в пене волн, — и это не нравилось ей. Но все же ее часто тянуло именно сюда, ведь отсюда, если глядеть в пустоту, которую даже птицы нарушали лишь изредка, можно было увидеть свободу.

Узкие ладони с длинными пальцами были прижаты к стене по обе стороны окна, и при желании она могла бы наклониться вперед на дюйм или два и заставить себя поглядеть на то, чего так боялась, как заставляла она себя делать многое, отчего ежилось тело и содрогался ум. Дочерью Фалка можно быть, лишь вырастив вокруг сердца панцирь из льда и железа, который не сокрушить ни побоями, ни унижениями. А возведением этой внутренней цитадели она и была занята большую часть своей короткой жизни.

В Верлене перебывало много женщин — у Фалка был хороший аппетит. И с детства Лоис холодным взором следила за их появлением и быстрым исчезновением, а потом размышляла. Ни одну из них не назвал он женой, ни одна не принесла ему потомства, к великому его огорчению, но к выгоде Лоис. Ведь Верлен не принадлежал Фалку по праву. Только единственная женитьба его на покойной матери Лоис и лишь до смерти самой Лоис давала ему право владеть Верденом и его богатыми доходами от грабежей и мародерства на море и на берегу. Родственники матери в Карстене тут же заявили бы права на Верлен в случае смерти девушки.

Но заполучи Фалк сына от одной из тех, кого волей или неволей он затаскивал в огромную баронскую кровать, — и по новым законам герцогства он мог потребовать не только регентства до совершеннолетия наследника. По старинному праву наследовалось все по матери, теперь же стали определять по отцу, и лишь когда наследника мужского пола не оказывалось, обращались к старым законам.

Тоненькой ниточкой власти и безопасности, огоньком надежды тешила себя Лоис: хорошо, если бы Фалка зарубили в одном из пограничных набегов… Ах, если бы это сделал мужчина из обесчещенных Фалком семей, тогда и она и Верлен сразу бы стали свободными! Потом они узнают, на что способна женщина! И что она не праздно проводила эти годы в затворе, как все считали.

Она слезла с выступа, пересекла комнату. От морской сырости здесь всегда было холодно и мрачно от постоянного отсутствия солнца. Но к сумраку и холоду она уже привыкла, они были неизменной частью ее жизни.

Лоис встала перед зеркалом, что висело за кроватью с задернутым пологом. Это было не дамское зеркальце, а граненый щит, отполированный до смутного блеска. Изображение он давал слегка искаженное. А стоять перед ним, глядеть на себя и не отводить глаз тоже было частью ее постоянных занятий.

Лоис была не велика ростом, но лишь этим походила на тех пышных женщин, что удовлетворяли потребности людей отца, и на роскошных — тех, что приберегал он для себя. Ее тело было худым и мальчишески стройным, и только небольшие припухлости, едва намекали, что она не юнец. Волосы, прядями ниспадавшие с плеч на грудь, были достаточно густыми, но столь блеклыми и бесцветными, что, кроме как на солнце, она казалась седою каргой. Ресницы и брови — такие же бледные, иначе говоря, полное отсутствие их, на вид делали ее лицо пустым и бездумным. Кожа туго обтягивала тонкие скулы, грудь была гладкой и блеклой. Даже узкие губы не розовели. Выросшая в темноте, она была бледной, но жизненной силы в ней доставало… — так умудренный опытом мечник выбирает легкий клинок, а неопытный — увесистый и грубый.

Вдруг она стиснула кулаки, руки ее на мгновение соприкоснулись, а потом упали вдоль бедер. Там, под рукавами, кулаки были сжаты и ногти почти вонзались в ладони… Лоис не обернулась к двери, даже не показала, что слышала стук задвижки. Она прекрасно знала теперь, насколько может выказывать открытую неприязнь к Фалку, и никогда не преступала дозволенного предела. Иногда в отчаянии ей казалось, что отец и не замечает этих признаков ее возмущения.

За спиной хлопнула дверь. Владыка Верлёна к любому препятствию относился так, словно штурмовал вражескую крепость. И он топал теперь к ней походкой человека, только что на острие меча принявшего ключи от униженного противника.

Если Лоис была бесцветною дочерью мглы, то Фалк был созданием пламенным и энергичным. Доброе тело его только начинало поддаваться последствиям грубых наклонностей, и он все еще был более чем просто красив и нес свою огненную голову с достоинством принца, только лицо его чуть обрюзгло. В Верлене любили своего господина; его умение искренне благодарить, пусть и недолго бывал он доволен, подкупало, а пороки… что же, такие пороки понимали и разделяли все его люди.