Принц драконов - Роун Мелани

Наконец река выпустила паром из своих цепких объятий, и его удалось вытащить на мелководье. Дрожащие пассажиры выбрались на берег, и измученные фарадимы рухнули наземь, словно срубленные деревья. Сьонед не помнила ни того, как упала на песок, ни того, кто снова отнес ее на мягкую, теплую траву. Когда она опять пришла в себя, был уже разгар дня. Ее первые ощущения были удивительно приятными. Она лежала в тени, завернутая в одеяло, ощущая на губах вкус свежей моховики, сладкой и душистой. Девушка довольно вздохнула и повернула голову, готовясь заглянуть в следящие за ней улыбающиеся голубые глаза и увидеть шелковистые белокурые волосы…

— Ну что ж, Сьонед, — послышалось неподалеку. — Ты проснулась как раз вовремя, чтобы мы могли сказать тебе спасибо.

Девушку кольнуло острое разочарование. Это был не тот голос, который она надеялась услышать. Память вернулась; Сьонед открыла глаза, приподнялась на локтях и снизу вверх посмотрела на Оствеля. В следующую секунду заныли мускулы, и она опустилась на траву, закусив нижнюю губу. Принц не обрадуется, увидев перед собой калеку…

— Успокойся. Теперь все в порядке — или почти в порядке. — Оствель поднес к ее губам чашу. — Выпей воды. Это капля по сравнению с тем, что мне пришлось бы выпить, если бы вы с Камигвен соображали чуточку медленнее. Я у тебя в долгу, Сьонед.

Вода пахла моховикой, и девушка вновь испытала досаду.

— Что случилось? — пробормотала она.

— Ничего особенно ужасного, за исключением потери лошадей. Все двадцать человек успешно переправились на другой берег, но лошадей у нас осталось только двенадцать. Одно можно сказать: концы с концами не сходятся.

Сьонед села, слегка потянулась и сморщилась от боли.

— Значит, дальше поедут только двенадцать. Остальные могут остаться с нашим другом по имени «спокойный перевоз», — слабо улыбнулась она. — Может, теперь он серьезно подумает о мосте.

— Сомневаюсь, что сейчас он вообще может о чем-то думать. Кажется, старик помешался от страха при мысли о том, что бы с ним сделала Андраде, если бы он утопил нас. Эльдскон всерьез считает леди Крепости Богини всемогущей. — Оствель сел на корточки и пожал плечами. — Ладно, Богиня с ним. Сейчас нас волнует не он, а ты.

— Я?

— Сьонед, я не могу привезти тебя в Стронгхолд со свитой из одиннадцати человек. Тебе ведь предстоит стать принцессой!

— У этой принцессы нет свадебного платья, — напомнила она. — Все мои вещи были на утонувших лошадях. Оствель, что бы ни было, а надо ехать дальше. Андраде велела мне быть там через шесть дней.

— Ты прибудешь туда в виде, который не подобает невесте принца, — упрямо возразил Оствель. Его грубоватое, но доброе лицо осунулось от забот.

Она ласково улыбнулась.

— Я буду счастлива, если вообще доберусь туда. А как себя чувствует Ками?

— Все еще без сознания, бедняжка. Я удивляюсь, как она сумела подняться, не то что подумать о лошадях. Мы обязаны вам жизнью, «Гонцы Солнца».

— Вспомни об этом, когда в следующий раз будешь дразниться, что мы не умеем переплывать реки. — Сьонед провела руками по своим мокрым волосам. — Оствель, мы потеряли целый день. Посади Ками на коня. Если понадобится, привяжи ее к седлу, но надо ехать.

Оказавшись на лошади, Камигвен быстро оправилась, и предложенных Сьонед мер не понадобилось. Но весь остаток дня девушка оплакивала потерю платьев и всего остального приданого Сьонед. Никакие утешения на нее не действовали. Однако саму Сьонед это нисколько не заботило. По правде говоря, она даже испытала облегчение, когда поняла, что в Стронгхолде не придется заботиться о том, какой наряд подобрать к тому или иному случаю. Она пока не принцесса и не в состоянии поверить, что это когда-нибудь случится.

К тому времени, когда они остановились на ночлег, все были измучены. Мышцы, привычные к верховой езде, не были готовы к перетягиванию каната, и стоило двенадцати всадникам спешиться, как воздух огласился приглушенными стонами. Они провели ночь на ферме, принадлежавшей дяде Палевны со стороны матери, но фарадимы были уже не в состоянии воздать должное великолепной кухне жены хозяина и после ужина едва доплелись до сарая, где и повалились на одеяла, брошенные поверх свежего сена.

— Подумать только, — грустно вздохнул Оствель, но глаза его при этом смеялись, — что на обратном пути нам снова придется переправляться через Фаолейн!

Камигвен мрачно уставилась на него.