Жребий брошен - Прозоров Александр

Очнувшись снова, глаза он предпочел не открывать. Страшно болели плечи, а рук он и вовсе не чувствовал, с такой силой они были смотаны за спиной локоть к локтю. Олег попытался прислушаться к разговорам — но толку было мало. Вдалеке воины болтали о девках, красивых, мягких и пышнотелых. Кто вспоминал оставленную дома подругу, кто мечтал, как скоро обнимет жену. Еще говорили о погибших, о плохой заточке и крепких щитах, о промахах и силе удара старых бойцов. Обычная трепотня ратников в воинском лагере, никаких секретов тут не узнать. Ближе слышались резкие выдохи, шлепки, стоны.

— А этот чего дрыхнет?

В лицо ударила струя холодной воды. От неожиданности перехватило дыхание, Олег зафыркал и открыл глаза.

— Ну что, отдохнул? — поинтересовался у него паренек лет шестнадцати, в мокрой от пота полотняной рубахе.

— Где я?

— Ты здесь, ты здесь, ты здесь… — с неожиданной яростью принялся пинать его ногами парень, метясь в живот.

Олег, застонав, согнулся — его истязатель зашел с другой стороны, опять начал бить, старательно метясь по почкам. Ведун откинулся на спину — парень подпрыгнул, двумя ногами опустился на живот. У Середина перехватило дыхание, и он «отключился».

Когда он снова открыл глаза, уже вечерело. Несколько минут он пролежал спокойно, но вскоре его заметили. Двое каимцев подошли из-за головы и принялись бить: один палкой, а другой ногами. Били не очень сильно и беспорядочно — по ребрам, голове, ногам. Похоже, просто устали. Правда, радости от этого ведуну было мало. Больно ведь все равно, а сознание он не терял больше часа, пока не стемнело вовсе.

— С добрым утром! — ударила в лицо струя воды.

Олега подняли, встряхнули. Он увидел край истоптанной до земли поляны. Там, под березами, странно приплясывали с веревками на шее Урсула и Ксандр. Тут же ему и самому накинули на шею петлю, туго затянули, подволокли к деревьям, поставили. Минутой спустя ведун почувствовал, как веревка пошла вверх, стягиваясь и пережимая горло. Оттягивая момент смерти, он привстал на цыпочки, вытянулся, насколько мог.

— Готово!

Веревка вдруг остановилась, дав ему короткую передышку. Или это только он думал, что короткую. Стараясь удержать равновесие, не опуститься, Середин на кончиках пальцев переступал с места на место — а веревка больше не поднималась, петля не стягивалась. Олег начал понимать, отчего так странно вели себя под деревьями невольница и кормчий, зачем с таким веселым интересом за ними наблюдают собравшиеся воины, одетые на этот раз только в длинные простецкие рубахи, выпущенные поверх штанов — но все же опоясанные мечами. Во многих землях этого мира казнь была любимым развлечением для власть имущих и черни.

Через толпу проволокли Любовода с лицом, сплошь в синяках, и тихо скулящего Будуту. Их, скорее всего, поставили где-то рядом.

— На толстого кольцо ставлю, — предложил кто-то в толпе. — Первым выдохнется.

— Не, он сильнее будет. У тощего, вон, уже ноги подгибаются.

— Ты, Рухай, токмо кольца зря переводишь. Того, кто первым сдохнет, любой дурак угадает. Ты забейся на то, кто последним останется…

Пока воины, оглядывая приговоренных, заключали пари, рядом хрустнула ветка, кто-то — кажется, холоп, — вскрикнул, забормотал:

— Боги против… Боги-то против…

Однако воины лишь весело захохотали, а бедолагу, видимо, поставили под петлю снова. Внезапно шум и разговоры как отрезало, толпа расступилась, и вперед вышел уже знакомый Олегу рыжебородый воин, одетый, в отличие от всех, в прошитый наискось золотой нитью войлочный поддоспешник. Сапоги его сверкали от наклепанных бронзовых пластинок, лоб закрывала алая ленточка.

Воин остановился перед Олегом, заглянул ему в глаза, высматривая что-то неведомое, потом двинулся дальше. В напряженной тишине прошло несколько минут, после чего рыжебородый снова появился у ведуна в поле зрения и остановился, скользнув взглядом сразу по всем пленникам:

— Ну что, весело вам теперь, уроды? Весело, выродки жадные? Добра дармового захотелось? Богатства не заработанного? Теперь все получите. Петля волосяная теперича богатством вашим станет! — Он развернулся, сделал шаг прочь, но не утерпел и развернулся к приговоренным снова: — Семнадцать парней! Семнадцать славных ребят! За что? За лишнюю рубаху? Лишнюю пару сапог? Лишний кусок жратвы за обедом? За что вы их убили? Почему?!

Олег дернулся, пытаясь сказать, что ничего они не воровали, а свое забирали, и что не убивали никого, а в честной схватке одолели — но чуть не потерял равновесие, и петля тут же придавила горло так, что перед глазами пошли круги от удушья. Насилу равновесие восстановить успел, а то и задохнулся бы сразу.