Делай Деньги - Пратчетт Терри

Мистер Бент вновь сел. Жизнь с предвидениями миссис Торт могла временами быть несколько запутанной, особенно теперь, когда предвидения становились рекурсивными, но частью духа Улицы Вязов было то, что вы терпимо относились к чужим недостаткам в надежде на такое же отношение к себе. Ему нравилась миссис Торт, но она ошибалась. Изменить свою природу можно. Если нельзя, то все безнадежно.

Через пару минут он услышал звук дверного звонка, приглушенные голоса, и старательно изобразил удивление, когда миссис Торт постучала в дверь.

Бент изучил визитную карточку.

— Мистер Космо? О. Как странно. Вам стоит пригласить их сюда, — он замолчал и огляделся. Сейчас в городе сильно распространилось разделение. Комната была ровно в два раза больше кровати, а кровать эта была узкой. Троим людям здесь необходимо хорошо друг друга знать. Четверо будут вынуждены крайне хорошо узнать друг друга вне зависимости от их желания. В комнате был стул, но Бент держал его на шкафу, чтобы не мешался в проходе.

— Может, одного Космо, — предположил он.

Человек был торжественно приведен минуту спустя.

— Ну, чудесное убежище, мистер Бент, — начал Космо. — Очень удобно, что, эм…

— Все под рукой, — помог ему Бент, снимая стул со шкафа. — Вот, прошу вас, сэр. У меня нечасто бывают гости.

— Я сразу перейду к делу, мистер Бент, — сказал Космо, садясь. — Управляющим не нравятся, ха, направление, в котором движутся дела. Я уверен, что и вам тоже.

— Мне бы, пожалуй, хотелось, чтобы они развивались иным образом, сэр, да.

— Он должен был собрать заседание директоров!

— Да, сэр, но по правилам банка ему, боюсь, неделю можно без этого обойтись.

— Он разорит банк!

— Вообще-то у нас появляется много новых клиентов, сэр.

— Не может же быть, чтобы вам нравился этот человек? Только не вам, мистер Бент?

— Он с легкостью нравится многим. Но вы меня знаете, сэр. Я не доверяю людям, которым ничего не стоит засмеяться. Сердце глупых в доме веселия. Он не должен распоряжаться вашим банком.

— Мне бы хотелось назвать его нашим банком, мистер Бент, — великодушно сказал Космо, — потому что на самом настоящем деле, он и есть наш.

— Вы слишком добры, сэр, — произнес Бент, уставившись в доски пола, проглядывающие через дырку в дешевом линолеуме, который, в свою очередь, был виден, на самом-то настоящем деле, из-за истершейся заплатки на ковре, который, на самом настоящем деле, был его.

— Вы поступили к нам в довольно-таки молодом возрасте, если не ошибаюсь, — продолжал Космо. — Мой отец самолично дал вам работу служащего-стажера, верно?

— Это так, сэр.

— Он был очень… понимающим человеком, мой отец, — добавил Космо. — И это правильно. Нет смысла ворошить прошлое.

Космо ненадолго остановился, чтобы эта мысль отложилась. В конце концов, Бент был умным. Зачем применять молоток, когда перышко приземлится с тем же эффектом?

— Может быть, вы сможете отыскать какой-то способ, который позволит устранить его из кабинета без шума или кровопролития? Должно же что-то быть, — намекнул Космо. — Никто вот так просто не появляется из ниоткуда. Но люди знают о его прошлом даже меньше, чем, просто к слову сказать, о вашем.

Еще одно маленькое напоминание. Глаз Бента задергался.

— Но мистер Непоседа все равно будет председателем, — пробормотал он, пока дождь стучал по стеклу.

— О да. Но я уверен, что в таком случае о нем будет заботиться кто-то, кто, скажем так, в состоянии лучше переводить его тявканье более традиционными строками?

— Я вижу.

— А теперь я должен идти, — сообщил Космо, поднимаясь. — Уверен, у вас много… — он обвел взглядом пустынную комнату без каких-либо признаков настоящего человеческого занятия, без картин, без иконографий, без книг, без житейского мусора, и заключил — дел?

— Я в скором времени лягу спать, — сказал мистер Бент.

— Скажите, мистер Бент, сколько мы вам платим? — спросил Космо, косясь в сторону шкафа.

— Сорок один доллар в месяц, сэр, — ответил Бент.

— А, но у вас, разумеется, есть прекрасная гарантия занятости.

— Так я до настоящего времени думал, сэр.

— Просто мне любопытно, почему вы выбрали поселиться здесь?

— Мне нравится тусклость, сэр. Она ничего не ждет от меня.

— Ну, пора идти, — заявил Космо чуть скорее, чем следовало бы. — Уверен, вы сможете оказать какую-нибудь помощь, мистер Бент. Вы всегда оказывали огромную помощь. Будет так досадно, если вы не сможете оказать помощь на этот раз.

Бент уставился на дверь. Его трясло.

— Я говорю от лица нас всех, мы считаем вас за одного из членов семьи, — продолжил Космо. Он поразмыслил над предложением применительно к своеобразному очарованию Роскошей и добавил: — Но в хорошем смысле.

Побег из тюрьмы — Перспектива сэндвича с почками — Стук брадобрея-хирурга — Самоубийство краской и его нерациональность — Перемена ангелов — Игорь идет за покупками — Размышления об использовании дублеров при повешении — Места, подходящие для головы — Мойст в ожидании луча света — Трюки с вашими мозгами — „Нам понадобятся банкноты побольше“ — Забавы с корнеплодами — Соблазн блокнотов с зажимами — Невозможный комод

На крыше Танти, старейшей тюрьмы города, Мойста едва не смывало. Он достиг той степени влажности, что уже должен был бы приближаться к сухости с другой стороны.

С большой осторожностью он снял с маленькой семафорной башни на плоской крыше последнюю из масляных ламп и вылил ее содержимое в бушующую ночь. Они в любом случае были полупусты. Поразительно, что их вообще кто-то позаботился зажечь в такую ночь.

Мойст на ощупь спустился обратно к краю крыши и приспособил захват, перекинув его через мрачный парапет, и потом отпустил достаточно длинный отрезок веревки, чтобы приблизить его к невидимой земле. Теперь, обмотав эту веревку вокруг большого каменного выступа, Мойст смог соскользнуть вниз, держась за оба конца каната, а потом стянуть его за собой. И захват, и веревку он припрятал среди мусора в переулочке — где-то через час их украдут.

Что ж, хорошо. Теперь за дело…

Доспехи стражника, которые Мойст стянул из шкафчика раздевалки в банке, подошли ему, как перчатка. Мойст предпочел бы, что лучше бы они подошли, как шлем и нагрудник. Но вообще-то, скорее всего, они не лучше смотрелись и на владельце, который в данный момент щеголял по коридорам в сверкающих, но непрактичных банковских доспехах. Всем известно, что подход Стражи к форме заключался в одном-на-всех-размере-не-впору-никому, и что Ваймс не одобрял доспехов, у которых не было особого помятого троллями вида. Ему нравилось, чтобы было сразу понятно, что свою работу этот доспех выполняет.

Мойст потратил некоторое время, чтобы отдышаться, а потом завернул за угол к большой черной двери и позвонил. Механизм задребезжал и залязгал. Торопиться открывать здесь не будут, только не в такую ночь.

Мойст чувствовал себя голым и уязвимым, как детеныш омара. Он надеялся, что скрыл все острые углы, но углы, они — как там называлось-то, он был на лекции в университете — ах, да. Углы фрактальны. Каждый полон множества углов поменьше. Все их скрыть нельзя. Стражника в банке могут позвать обратно на службу, и он обнаружит, что в ящике пусто, кто-то мог видеть, как Мойст брал доспех, Дженкинса могли перевести… К черту все. Когда время поджимает, нужно просто крутить колесо и быть готовым бежать.

Или, в данном случае, обеими руками поднять огромный дверной молоток и немедленно дважды звонко ударить. Он подождал, пока не отодвинулась с трудом маленькая заслонка в двери.

— Что? — спросил раздраженный голос скрытого тенью лица.

— Конвой пленника. Имя — Дженкинс.

— Что? Сейчас середина чертовой ночи!

— У меня подписанная Форма 37, - невозмутимо сообщил Мойст.

Маленькая заслонка захлопнулась. Ему снова пришлось ждать под дождем. На сей раз, прежде чем окошко открылось, прошло три минуты.

— Что? — сказал новый голос, пропитанный подозрением.

А, отлично. Это Беллистер. Мойст был этому рад. Из-за того, что он собирается этой ночью сделать, кого-то из охранников ждет весьма неприятный втык, а некоторые из них были вполне ничего, особенно в камерах смертников. Но Беллистер был настоящим тюремщиком старой закалки, мастер небольших злодеяний, из тех задир, которые не упустят возможности превратить жизнь заключенного в кошмар. Он не просто плюнет в вашу миску с жирной похлебкой; у него хватит неуважения к приличиям сделать это не на виду. Еще он придирался к слабым и запуганным. И было еще кое-что хорошее. Беллистер ненавидел Стражу, и чувство было взаимным. Это можно использовать.

— Пришел за заключенным, — пожаловался Мойст. — И уже пять минут мокну тут под дождем!