Чудовище - Сандему Маргит

Ульвару вообще нравились кладбища. Он видел там то, что не видели другие. Ах, как много интересного он знал о мертвецах!

Напротив, предки Людей Льда его мало интересовали, поскольку они никогда не являлись ему и не беседовали с ним. Хорошо, что он не знал, что они имели обыкновение являться другим меченым. На Липовой аллее никто не говорил ему об этом. Все считали, что ему лучше всего пребывать в неведении относительно всего этого.

Многое люди скрывали от Ульвара, и на это были причины.

Не успел он как следует обдумать сказанное, как Малин отправилась в коммунальное правление, чтобы разобраться во всем.

— Пойдемте обедать, мальчики, — сказала Белинда. — Вы, наверное, проголодались!

Вильяр и Хеннинг были уже на кухне, братья-близнецы тоже отправились туда.

Малин вошла в насквозь прокуренное здание коммунального правления. Она стала смотреть на таблички, висящие на дверях… Вот! Дорожное строительство. Может быть, ей нужно сюда?

Это оказалось не там, но ее направили в большой зал, в котором ее шаги гулко отдавались на деревянном полу среди пустых стен. Она быстро нашла того, кто был ей нужен, и изложила ему суть дела.

Чиновник, молодой человек со строгим взглядом и корректными манерами, нахмурился.

— Но ведь эти могилы такие старые, фрекен Кристерсдаттер. Никого они больше не интересуют!

— Нас интересуют, — раздраженно ответила она.

Она вдруг замолчала. Не стоило говорить ему, что они чуть ли не общаются с ними, во всяком случае, обретают покой, посещая эти могилы. И она закончила свою тираду иначе, чем предполагала:

— Мы постоянно поддерживаем там порядок. Мы заботимся об этих могилах. Это часть нашей истории.

— Нам известно, что Люди Льда когда-то были очень влиятельными в этом округе, — сдержанно произнес он. — Но времена теперь другие.

— Неужели? — запальчиво произнесла Малин.

Этот молодой человек был слишком строг, чтобы казаться привлекательным, хотя на вид он был очень симпатичным. Но канцелярская работа оставила на нем свой след, заставляя его сохранять важный вид.

— Как вы, наверное, заметили, у нас очень большой прирост населения. И это имеет свои последствия в отношении кладбища тоже.

— Но ведь кладбище можно расширить! Он пожал плечами:

— В каком же направлении? Мимо протекает река, как вам известно, с другой стороны — поросший лесом склон и поле.

— Тоже мне, поле…

— Очень приличный участок пашни. И хозяин не захочет отрезать от него кусок.

Малин стиснула зубы. Немного подумав, она сказала:

— Это не имеет значения. Если здесь не пойдут нам навстречу, мы будем обращаться в более высокие инстанции.

Слова ее подействовали, и его взгляд говорил ей: «Ужасно упрямые вы люди!»

Он встал и сказал ей:

— Идемте!

Ощущая в себе остатки прежнего гнева, Малин последовала за ним в другую комнату, обставленную более солидно. Там сидел высокий господин, о должности которого она не имела никакого представления.

Ее молодой провожатый изложил суть ее просьбы. Начальник бросил на нее взгляд из-под кустистых бровей. У Малин мелькнула догадка, что он дома не ладит с женой и поэтому отыгрывается на своих подчиненных в конторе, отчаянно пытаясь навязать им свой авторитет. Она была уверена в том, что он не удовлетворит ее просьбу.

— Я не думаю, что в моем плане реорганизации кладбища имеются какие-то изъяны, — с подчеркнутым сарказмом произнес он. — Мы оставляем в полной неприкосновенности новые могилы и концентрируем свои усилия исключительно на ликвидации старых могил. Согласно моим инструкциям, молодой Вольден начертил новую карту этого участка.

Молодой Вольден кивнул.

Но Малин не собиралась сдаваться.

— Но разве вы не понимаете, что ваш план недолговечен? — сказала она. — Округ Гростенсхольм — я использую старое название — уже больше не деревня, а дачный поселок. И поскольку вами дано разрешение на дальнейшее строительство, здесь будет построено еще множество домов. Через несколько лет все равно придется расширять кладбище. Так что принесение в жертву могил Людей Льда окажется напрасным.

Выражение лица начальника стало кислым, чего наверняка никогда не видела его жена. И откуда только у Малин взялись эти мысли о его властной жене?