Невменяемый скиталец - Иванович Юрий

— Немного странно, получается. Самый лучший в округе повар, примем допущение, что слуга приврал по поводу всего королевства, явно из рабов. А что из этого следует? Зар, как ты думаешь? Правильно! Если мы будем хорошо работать, то почему бы и нам не стать свободными. Если такое конечно в этой Менсалонии возможно. Что? Хочешь пить? Да пей на здоровье!

Он подал Заринату кувшин с водой и тот к нему так душено и надолго приложился, что оставалось только присматривать, чтобы опекаемый не облил добротную одежду водой. На этот раз не пролилось ни капельки. Бывший десятник допил всю воду, осоловело заглянул вовнутрь кувшина, громко отрыгнул и попросил:

— Кушать?

— Э! Да так нельзя, дружище! — заволновался опекун, стряхивая невидимые крошки с довольно приличного камзола. — Нас ведь могут неправильно понять, мы и так всю корзину за раз умяли. Так что послушай меня, Зар! Мы постараемся хорошо работать и ничего даром не просить. Ты понял? Нельзя просить кушать, надо сначала хорошенько поработать. И вообще, кто бы тебе чего не давал, у них никогда не бери. Вначале я посмотрю и проверю, чем себя угощают, а потом решу, можно тебе это есть или нельзя. Понял?

Тот кивнул, но всё равно жалостливо промямлил:

— Кушать…

— М-да, прожорлив ты однако не по годам, — Дельфин задумчиво почесал отрастающую на подбородке щетину, — Почему о тебе легенды в нашей сотне не ходили? Или у тебя после ранения что-то внутри поломалось? Хм…, чем бы тебя занять таким интересным…?

Но потом Уракбай вовремя вспомнил, что его подопечный просто любит бессмысленно глазеть на какое угодно действие. Как он, например, делал на их кораблике при сплаве по Базле: сидел на самом носу и просто любовался берегами или встречным речным транспортом. На этот раз для подобного времяпрепровождения пригодилось окно сарая. Оно выходило в хозяйственный двор, где бытовая жизнь была не такой значительной, но для недоумка и этого вполне хватало. Опекун его удобно усадил на высокую лавку, потыкал в сторону решётки рукой и сделал пространные наущения:

— Вот, внимательно следи за животными и скотниками. Учись делать как они, может и нам придётся работать вместе с ними.

Поняв, что от него требуют, бывший десятник глупо улыбнулся:

— Работать…, кушать…

— Правильно! — похвалил его Дельфин, — Когда начнём работать, нас будут лучше кормить. Заринат сильный — значит много кушает. А теперь сиди и наблюдай, никуда не вставай, мне не мешай.

Зар так и остался сидеть, держась руками за прутья решётки и с вожделением рассматривая движение прислуги на хозяйственном дворе.

Тогда как его опекун выбрал для себя наблюдательный пост гораздо удобнее. Входную дверь он даже приоткрыть не решился, но зато отыскал для подсмотра самую огромную дырищу, присел возле неё на дровяную чурочку и весь обратился как в слух, так и в подглядывание. С этой стороны открывалась перспектива на главные ворота и парадные ступени замка, так что если не подслушать нечто важное, то уж присмотреться, что к чему, следовало обязательно. Тем более что на Сонное царство здешнее поместье никак не смахивало.

Стоящие на воротах стражники не имели ни минуты покоя. То они впускали, выпускали посыльных на лошадях и похасах, то проверяли тщательно телеги с продуктами и прочими непонятными тюками, которые потом похасы тянули на хозяйственный двор. И уже ближе к вечеру стали прибывать богато украшенные повозки, кабриолеты и кареты с гостями. Сразу было видно и статус прибывающего гостя. Если одни встречал лишь дворецкий с несколькими лакеями, то некоторых выходил встречать лично сам хозяин замка. А в двух случаях к нему присоединилась и его супруга, молодая графиня. Тогда сразу бросалась в глаза их солидная разница в возрасте, чуть ли не в полтора раза. Если очаровательная Ортензия выглядела не старше двадцати, то её супруг смотрелся мужчиной в полном расцвете сил начала четвёртого десятка. Его грузная, низкая фигура скорей напоминала неповоротливый валун, украшенный богатыми одеждами и мастерски инкрустированным драгоценными камнями оружием.

Пока гости съезжались, вечер вступил в свои права: парадная лестница, а за ней и ворота украсились разноцветными триго. А благодаря ясной погоде, и небесные Радуги добавили большую часть приятного феерического освещения. Со стороны больших окон парадного зала послышалась тихая музыка, из чего любой бы догадался: господа сели за столы и приступили к ужину.

Теперь уже точно ни подсматривать, ни подслушивать было нечего. Уракбай поднял своё тело, онемевшее от длительного, неудобного сидения с чурочки и прихрамывая подошёл к сослуживцу:

— Ну ты молодец, самое себе интересное место выбрал, — подбодрил он привычно, ожидающего похвалу Зарината. — Может, поделишься: чего высмотрел?

Ответа он услышать не ожидал, но тот последовал:

— Тути — плохой…

— Да? — удивился Дельфин и себе, присматриваясь к подворью. — И где этот Тути?

— Там, — рука обожженного сослуживца указала на конюшни, — Там плохой Тути.

Вообще-то подобное утверждение звучало из уст потерявшего память и ум человека всего второй раз. Первый раз он назвал плохим вожака бандитов, после того как утопил их в реке, а теперь вот и ещё какой-то новый персонаж. По поводу слишком позднего времени поблизости от сарая не было совершенно никого, так что уточнить личность «плохого», пока не представлялось возможности. Разве что сразу у товарища:

— И чем этот парень таким плохим занимался? Ну, Зар, расскажи: почему он плохой?

Для выражения таких сложных измышлений бывшему десятнику слов явно не хватало. Он непонятно погримасничал, порычал, явно кого-то имитируя, а потом ещё и несколько раз пристукнул кулаком по проёму окна. Завершив приговором:

— Очень плохой!

— Ага, понятно, значит этот Тути кого-то бил? Несправедливо? — многочисленные кивки подтвердили догадку, но не в том они сейчас были положении, чтобы даже просто посочувствовать другим невинно обиженным. Поэтому опекун постарался донести эту мысль до своего подопечного:

— Мы ни во что не имеем права вмешиваться и вообще старайся не смотреть на плохих людей. Если они делают что-то плохое, просто от них отворачивайся и иди ко мне. Ты понял? Сразу идёшь ко мне и больше ни на что не смотришь.

Подобные запреты и наущения пришлось повторить раз пятьдесят, прежде чем потерявший память сослуживец зазубрил некую систему своего поведения на подобные случаи жизни. Уракбай понял, что в этом мире очень часты сцены наказания рабов, и скорей всего неизвестный пока для него Тути здесь один из надсмотрщиков. Не хватало только начать конфронтацию с самых первых шагов с подобными типами. Лучше уж сразу держаться от них подальше, а если скомандуют, то беспрекословно выполнять любые распоряжения. В общем с воспитательными работами, опекун управился полностью и вовремя. И когда в сарай примчался тот самый молодой, мощный детинушка, уже оба раба думали только од одном: «Чем бы поживиться?» Вопрос оказался как раз в тему, и мог быть решён вскоре положительно: