Жили-были. Русские инородные сказки – 7 - Фрай Макс

Молчун посмотрел на нас, как будто только что заметил, хотел промолчать, кажется, но потом передумал и сказал: жду, когда качнется маятник. И снова ушел в какие-то свои дела. А уж зачем он этого ждет, никто рискнуть не спросил. У молчунов такие голоса, что лучше их вообще никогда в жизни не слышать. Как будто тебе кирпичом заехали по уху, и там теперь что-то болит, саднит и вообще, неприятно очень.

Все постояли еще немного, подождали, может, с маятником что случится, и разошлись по своим делам. Ну подумаешь, будет теперь молчун около наших часов ошиваться, ерунда, по сути дела. Город общий, и часы на всех одни. Пусть себе сидит. Я так вообще ушла за мост, попить кофе с Несбывшимся. У меня это традиция, мне хотя бы пару раз в неделю надо ему в глаза посмотреть.

Прихожу, а Несбывшееся что-то пригорюнилось, сидит на пороге своей кофейни с чашкой, смотрит на реку.

– Что такое? – спрашиваю.

– Маятник, – отвечает мне Несбывшееся.

– А что маятник? Ну болтается себе и болтается.

– В том-то все и дело, что не болтается. Пока что. А как только маятник качнется, все изменится, тут же.

– Как изменится? Почему изменится? Я не хочу, чтобы изменялось.

А я и правда не хочу. У меня на подоконнике только позавчера расцвел маленький цветочек спокойствия, ну, расцвел – громко сказано, бутон только приоткрылся. Но если расцветет, это же какая будет радость. А тут все вдруг собралось меняться.

Несбывшееся между тем сходило внутрь, вынесло мне чашку с кофе и снова мрачно уставилось на воду.

– Понимаешь, – говорит, – если маятник покачнется, то все сбудется, и тогда, как можно догадаться, меня не станет.

– Сбудется? – спрашиваю, а сама уже начинаю в голове прикидывать, сколько ж всего у меня в жизни может сбыться разного.

– Вот. – Несбывшееся улыбнулось. – И ты туда же. Небось начала думать, как все будет хорошо, когда меня не станет, да?

– Ну я…

– Да не оправдывайся, это понятно. Меня мало кто любит. Тоскуют по мне, это да, бывает. Но на самом деле никто не любит. Слишком больно.

– Ну вот, ты и само все понимаешь.

– Понимаю. Вот сейчас пройдет слух, все похватают всякого, что еще может сбыться, и побегут к маятнику, ждать. И что самое обидное, недолго ждать осталось.

– Недолго?

– Недолго. Это все, конечно, раз в вечность случается, а то и реже, но тут повезло. Маятник такой. Не знаю, как колдунам это удалось. Думаю, они и сами не знают.

– Слушай, – говорю, – а у колдунов, получается, тоже все сбудется?

– У колдунов, – говорит Несбывшееся, – все сбылось уже очень давно. Поэтому я живу на этом берегу реки. Меня у них просто нет.

Мы посидели, поболтали еще немного, потом я домой пошла. Иду и вижу, рядом с часами и впрямь какое-то оживление наблюдается. Все ходят, присматриваются, ждут. Некоторые даже раскладные кресла притащили и сидят, маятник гипнотизируют.

Я на них посмотрела, подумала да и домой пошла. Ведь город у нас все-таки хороший, а если все сбудется, мало ли каким он станет. Мало ли чего нам всем хочется такого, что не получилось когда-то. Хотя конечно же хочется, еще как хочется, бывает, так, что проснешься ночью и смотришь до утра в окно, потому что спать не можешь, а все думаешь, как оно было бы, если бы сбылось. И картинки рисуешь, одна радужнее другой. Хотя правды не узнаешь никогда. Нет, теперь уже узнаешь. Мы все узнаем, кажется.

На следующее утро воздух был прозрачный-прозрачный. И такое чувство, что вот-вот что-то произойдет. Такое бывает. Когда чуть-чуть снега на тротуарах, но только совсем чуть-чуть и не холодно еще, прохладно. А ты знаешь, что вот-вот что-нибудь случится. Неизвестно, хорошее или плохое, но ощущение это – оно точно хорошее, даже если потом снежная буря начнется или ураган или ногу сломаешь случайно. В общем, в такую погоду только гулять и ждать, когда же. И наслаждаться еще, конечно. Даже бутончик мой что-то почуял, распустился еще немного и повернулся к окну, посмотреть.

Вышла я из дома, а площадь, где часы стоят, уже на цыганский табор похожа. Все притащили каких-то стульев, кресел, ковров, уселись. А вокруг них всякие фотографии, письма, какие-то безделушки еще. Небось, как все сбудется, тут такой бардак начнется, ну его на фиг.

Я пошла погуляла – по кварталу молчунов, потом вдоль реки, потом просто по улицам. На улицах совсем пусто. Даже у старого Джона почти нет клиентов. Один старый Джон сидит, попивает пиво. Увидел меня, подмигнул. Я ему помахала и дальше пошла. Надо же запомнить, каким все это было. Потому что таким уже не будет, наверное.