Смертный грех - Сандему Маргит

А что скажет она, если он останется парализованным? Почувствует ли она какое-то облегчение?

Нет, этого он не думал.

Единственное, что он не учитывал, был его благородный характер, о котором он даже и не задумывался.

Он проводил взглядом Тарье, делавшего обход раненых с лампой в руке.

«С этим человеком я не должен иметь близкую дружбу, — с неясным беспокойством подумал он, — он слишком похож на Сесилию».

Слишком похож на Сесилию?

Александр не обратил внимания на выбор слов. Если бы он заметил это, он бы ужаснулся. ^[2]

9

Был уже октябрь, когда длинный обоз с ранеными наконец-то отправился в Данию.

Там были Бранд Линд из рода Людей Льда и его друг Йеспер. Александр Паладин по-прежнему оставался в лагере. Тарье не решился отпустить его. Много раз пытался молодой врач вынуть пулю из тела своего нового родственника, но каждый раз он вынужден был отказаться от этой затеи. В то же время он пообещал Александру, что отправит его домой следующим транспортом. Ведь никто не знал, куда повернется военная фортуна.

В данный момент дела обстояли плохо. Армии короля Кристиана не удалось выдворить Тилли из Нижней Саксонии. А на горизонте маячила уже новая угроза. Валленштайн со своей двадцатитысячной армией наемников взял Магдебург и Хальберштадт и теперь быстро двигался дальше. Среди протестантских князей начались раздоры. Их союз трещал по швам, обещания, касающиеся солдат, оружия и денег, не выполнялись, и Кристиан внезапно оказался в изоляции. Но он по-прежнему сохранял мужество, твердо решив победить и прославиться, о чем он не говорил вслух.

Йесперу не терпелось поскорее вернуться домой на свой милый уютный хутор к отцу и матери. Он готов был всю дорогу скакать на одной ноге, лишь бы двигаться вперед. Ему казалось, что транспорт еле тащится.

Бранд же так не рвался домой. Он думал о той печальной вести, которую ему предстояло принести родителям. Они с Тарье решили рассказывать о Тронде как о герое, каким его и считало командование. Но осложнения могли быть с Йеспером: вдруг он проболтается о случившемся. Хотя белобрысый и обещал, что не скажет ни слова, Бранд опасался, что в непредвиденной ситуации у этой простой и безобидной души могут возникнуть великие проблемы. Или просто его неосторожное слово может вызвать подозрение у родителей Тронда.

На полпути в Данию в обозе началась эпидемия дизентерии. Положение раненых было ужасным, врача с ними не было. Бранду, который не был ранен, пришлось убирать нечистоты и мыть носилки. Йеспер же передвигался на костылях и обслуживал себя сам. Ухаживая за ранеными, Бранд заболел.

Многих бросали в пути — в ямах, наспех вырытых вдоль дороги. Один за другим больные затихали на своих носилках. В конце концов их осталось так мало, что это трудно было назвать обозом: каких-то двадцать человек, беспомощно цепляющихся друг за друга.

Бранду стало так плохо, что его оставили как безнадежного. Йеспер остался с ним, а обоз двинулся дальше по вересковым пустошам Хольстена.

— Я должен, придерживаясь геройских правил, храбро просить тебя возвращаться домой и не думать обо мне, — сказал Бранд с угасающей улыбкой на лице. — Тебя ждут отец Клаус и мать Роза. Я же боюсь возвращаться домой, ты знаешь. Снова увидеть любимую Липовую аллею… Теперь некому унаследовать хозяйство…

— Без тебя я не пойду, — твердо произнес Йеспер.

— Спасибо, дружок, — ответил Бранд. — Но как же мы будем двигаться дальше? Ты, с твоей ногой, и я, с моим никуда не годным животом?

У Йеспера тоже был первый симптом дизентерии: кровавый понос. Но болезнь никак не могла одолеть этого мощного и закаленного крестьянского парня: если бы не нога, его можно было назвать вполне здоровым.

— Ну, хорошо, давай попробуем, — решил Бранд, смертельно слабый от болезни. — Я кое-чему научился от моего брата Тарье. Помню, как они с дедушкой лечили кровавый понос. Они говорили все время о кипячении… не знаю, зачем это, ведь когда кипятишь одежду, она разрушается и портится, не так ли? Но мы поступили глупо, не сделав этого раньше — во всяком случае, такого с нами бы не случилось. И теперь я ни на что не годен. Но мог бы ты развести огонь и в чем-нибудь прокипятить нашу одежду?..

Эта длинная речь отняла у него все силы. Сердце его стучало, словно железный молот, в ушах звенело.