Скандал - Сандему Маргит

– А врач, который сперва лечил подлинную Магдалену в Рамлесе, а потом пытался отравить Вашу милость, был кузеном фру Бакман, – в сердцах сказала Тула. – Вот уж воистину предательская семейка!

– Не понимаю, где ваши мозги, – заявил Кристер, в котором юношеская запальчивость преобладала над уважением к старшим. – Конечно, здесь осталось кое-что, принадлежавшее Магдалене!

– Что же?

– Саша, разумеется!

– Черт побери! – воскликнул Молин.

– Если он подойдет, – мрачно заметила Тула. – Он три года пробыл у Бакманов.

– Отчего же, – оживился Хейке. – Собака никогда не забывает тех, кого любила.

Саша навострил уши, услышав свое имя.

– Ну что, подойдет тебе собака? – спросил Томас у Хейке.

– Собака? – улыбнулся Хейке. – Лучшего медиума и быть не может. Иди сюда, Саша!

Забавный, хотя и много натерпевшийся в жизни пес осторожно приблизился, взглядом испросив разрешения у Кристера. Юноша согласно кивнул и улыбнулся.

Хейке взял собаку и ободрительно потрепал.

– Сейчас вы услышите интересную теорию, изложенную мне однажды неким немецким профессором. Живи он пару веков назад, обязательно сгорел бы на костре как еретик. Я познакомился с ним во время путешествия из Словении в Северную Европу.

– Ты и немецкий знаешь? – немного дерзко спросила Тула. Он поднял на нее свои кошачьи глаза. Между ними всегда существовало подобие дружеского соперничества. Оба были «мечеными», оба много знали друг о друге – только им двоим известные тайны.

– Немецкий – язык моего раннего детства, – сказал Хейке. – Я никогда потом не говорил на нем, но слышал и читал. У меня ведь мать немка.

Как же мы забыли, подумала Тула и опустила глаза. Никто и никогда не слышал о матери Хейке. Словно она только и сделала, что произвела его на свет – ценой собственной жизни.

Теперь уже не осталось никого, кто мог бы рассказать о ней.

Но судя по всему, Хейке едва ли унаследовал от нее какие-то особые черты и свойства. Он был типичнейшим представителем рода Людей Льда.

– Давайте послушаем теорию немецкого профессора, – призвал Молин.

– Да, – неторопливо начал Хейке. – Должен признаться, что я сам был настроен довольно скептически. Поначалу. Но приступим – вам судить. Задумывались ли вы о собаках? Собака – единственное животное, следующее за человеком, а не за себе подобными. Хотя, фактически, это стайное животное.

– Верно, – кивнул Коль.

– Вам известно, что собаки постоянно бегут впереди, в то время как человек чинно шествует сзади? Словно они считают своим долгом проверять, безопасен ли путь.

– Я всегда думал, что это охотничий инстинкт, – сказал полицмейстер.

– И любопытство.

– О, гораздо большее, – произнес Хейке. – Неизмеримо большее! – Он благодарно потрепал Сашину шерсть и был вознагражден преданным взглядом. – А сейчас я скажу нечто, что покажется вам ересью. Вы, конечно, читали Библию. Об ангелах, небесах и прочем. Но знайте, что есть ученые мужи, как этот профессор и подобные ему, – которые не осмеливаются заглядывать так высоко, но полагают, что древние дохристианские предания имеют иное объяснение.

Кто-то беспокойно заерзал. Хейке стиснул зубы, показав всем обе обнаженные челюсти, и продолжал:

– Они думают, что пять-шесть тысяч лет назад на земле побывали существа из космоса.

– Что Вы имеете в виду? – приглушенным голосом спросил Молин.

Хейке повернулся и посмотрел в окно.

– Я имею в виду, с другой планеты. С другой звезды. Не ангелы, но существа, подобные нам, хотя, возможно, в ином обличье. Я говорю словами того немецкого профессора: «люди находили многие знаки, но были вынуждены молчать об их обнаружении. О следах внеземной цивилизации». И тогда я начал размышлять. Есть одно странное обстоятельство. Винга много читала мне, и я знаю, что в определенный момент – около шести тысяч лет назад – человечество стало прогрессировать подобно взрыву: от примитивных пещерных людей оно резко шагнуло к высокоразвитым цивилизациям шумеров, египтян, индейцев майя. И очень соблазнительно думать, что здесь не обошлось без помощи извне.

Хейке обвел взглядом лица присутствующих. Среди них было несколько готовых воскликнуть: «Хула на Господа!». Но тем не менее все слушали с величайшим вниманием.