Стеклянный страж - Емец Дмитрий

Аидушка заметила это и хихикнула. Она ободряюще коснулась сухой ручкой его щеки и исчезла. После нее на заднем сиденье остались легкий запах хризантем и пустая кружка с видом «Ласточкиного гнезда».

Когда Арей вышел из машины, Улита ждала его у входа в резиденцию. Прохаживаться она устала и развлекалась тем, что маркером рисовала на фонарном столбе руны мелкого вредительства. Когда рядом с такой руной проезжал автомобиль – у него перегорали лампочки в фарах или спускали шины, а когда проходил человек – отрывались пуговицы, развязывались шнурки или вылетало стекло из очков.

Увидев Арея, Улита так разволновалась, что вместо руны мелкого вредительства нарисовала руну крупного. Не выдержав ее тяжести, фонарный столб с грохотом обрушился на «Лексус» Мамая, из которого только-только успела выбраться Варвара.

– Привела Мефа? – нетерпеливо спросил Арей.

– Шеф, вы забыли добавить «дорогая Улита!».

– Дорогая Улита, если ты не выполнила поручение, я съем тебя заживо!

Ведьма демонстративно фыркнула, как умеют фыркать только несправедливо обиженные секретарши, и открыла дверь. В приемной Арей увидел Мефа.

Услышав, как кто-то вошел, Буслаев повернулся и лицом к лицу оказался с Ареем. Встреча бывшего учителя с бывшим учеником вышла натянутой. Меф не знал, что сказать. Арей же смотрел исподлобья, точно бык. На миг Мефу даже показалось, что он сейчас зарубит его. Просто так, без всяких разговоров развалит его мечом от правого плеча до левого бедра.

Из своего кабинетика выглянул Тухломоша и сразу скрылся. Одновременно из дальней двери, которая вела к Прасковье, высунулся Ромасюсик и тоже быстро спрятался. И снова показался Тухломоша. Так они и выглядывали поочередно, как в безумном кино.

Мимо, с руками, засунутыми в карманы, прошла Варвара и поднялась на второй этаж. Шла она как парень – чуть ссутуленно, расхлябанно, намеренно подволакивая ноги. Так ходят патентованные хулиганы, которые хотят показать всему миру, как сильно им на него наплевать.

«Походняк как у Арея!» – подумал Меф.

Просто так подумал, безотносительно к Арею и Варваре, потому что никаких секретов, разумеется, не знал. Глаза мечника приоткрылись. Буслаев понял, что совсем разучился прятать свои мысли.

– Вижу, вспомнил? – проворчал Арей.

– Да, – сказал Меф.

– Все вспомнил? – уточнил Арей.

Меф кивнул.

– Ну и осел! – почему-то сказал мечник.

Секунду или две он размышлял, а потом решительно приказал: «Идем!»

Мечник повернулся и такой же походкой, как у Варвары, направился, но не на второй этаж, а вниз по лестнице, в подвал. Лестница была вполне офисного вида, совсем не зловещая. Освещали ее не факелы в руках у скелетов, а круглые современные светильники с экономичными лампами. На площадках стояли новые блестящие плевательницы и висели одинаковые таблички: «Место для выдыхания серы и казни комиссионеров».

– А то вечно казнят где попало, а потом ноги прилипают! Вот суккубы – другое дело. Их где угодно казнить можно – главное, чтобы место хорошо проветривалось, – со знанием дела пояснил Арей.

Меф понимающе кивнул. Прежняя резиденция нравилась ему больше. В ней хоть романтика присутствовала. Зло творилось, но все же не без надрыва и не без почесывания совести. А это был просто комбинат зла, где серое, дряблое, продажное зло штамповалось день и ночь без какой-либо попытки хотя бы изобразить эмоцию. При Арее работа мрака была все же штучной. Когда же палач нажимает на пружинку гильотины, скребя себя под мышкой и размышляя о том, что, когда закончится смена, можно будет посмотреть по телику футбол, это уже действительно финиш.

Лестница закончилась узким коридорчиком. Дойдя до конца, Арей повернул налево. Меф увидел, что коридор поворачивает и продолжается еще метра два, словно делая ход шахматным конем.

– Здесь вот я и живу! – пояснил Арей.

Меф увидел слабенькую пластиковую дверь, на ней висел дешевый замочек, который вешают иногда на почтовые ящики. Казалось, замок можно открыть скрепкой, а дверь упадет и сама, если случайно привалиться к ней плечом. Правда, удивлялся Меф лишь до тех пор, пока не увидел на двери маленькую, едва приметную руну, похожую на каракатицу. Попытайся кто-либо чужой перешагнуть порог, и хозяину долго придется убираться в коридоре.

– А если счистить ее наждаком? – уточнил Меф, любивший взвешивать все возможности.

– Валяй! – согласился Арей, негнущимися пальцами пытаясь вставить в замок мелкий ключ.

Меф подозрительно покосился на мечника, поискал и обнаружил еще не менее десяти защитных рун, так туго сплетенных между собой и защищающих друг друга, что нарушение хотя бы одной из них стало бы для любого, кто намеревается вторгнуться в жилище, роковым. Мрак хорошо предусматривает мелочи и лишь в глобально важном всегда прокалывается, подобно человеку, пытающемуся смотреть в лупу на дальний лес.

– А замок тогда зачем? – спросил Меф.

Этого, казалось, не знал и сам Арей. А если и знал, то не сознавался себе, что в бессмысленных мелочах есть что-то успокаивающее.

Отомкнув замок, Арей первым переступил порог. Меф увидел маленькую узкую комнату без окон. В центре стоял одинокий стул с высокой спинкой. И все. Ни кровати, ни шкафа, ни даже гвоздя, на который можно было повесить плащ. Ничего. Спал Арей только сидя. Если это можно было назвать сном. Тело его сидело на стуле как пустой мешок.

– А руны зачем? Чтобы табурет не уперли? – не удержался Меф.

Арей повернулся к нему всем корпусом.

– Синьор помидор! Знаешь, в чем твоя проблема?

– Нет.

– Тебя давно не били.

Меф считал иначе.

– Если меня долго бить, я стану идиотом.

– Битый и забитый – разные вещи. Фактически антонимы. Хотя стартовая фаза процесса протекает одинаково.

Буслаева эти рассуждения навели на тревожные предположения.

– И что? Меня будут бить прямо здесь? – спросил он.

– Не здесь. Здесь может пострадать мой стул, – утешил его Арей. Только не очень успокоил.

– Это радует, – сказал Меф. – Значит, я могу еще поиздеваться над стулом. Интересно, каким оружием он является? Дробящим, метательным?