Лед и пламя Тартара - Емец Дмитрий

– Гюльнара! – сказала Даф с укором.

– Что Гюльнара? Согласна, бывают шпионящие блондинки из перекрашенных брюнеток. Этих опять же ты можешь не пускать и будешь кругом прав, – рассуждала джинша, нежно скользя ногтем по перекошенному рту охранника. – Ну-с, так какое наказание мы изберем для неверного? Сразу казним или помучаем? Ну там кожу сдерем, чтобы было немного бо-бо. Мне больше нравится вариант два.

– М-м-м! – замычал охранник, делая безуспешную попытку вырваться. Ему в равной степени не нравились оба варианта.

– Не надо! Не смей! Просто убери его куда-нибудь и все! – приказала Дафна.

На всякий случай, чтобы Гюльнара не упрямилась, она потерла перстень. Джинша хмыкнула и щелкнула пальцами. Охранник исчез.

– Где он? Он жив? – забеспокоилась Дафна.

Выражение лица Гюльнары ей совсем не нравилось.

– Вполне. Из Таджикистана он как-нибудь доедет. Теплый климат, гостеприимный народ, чудесные, разве что немного упрямые ослики, – ехидным голосом сказала Гюльнара.

– Но я не просила отсылать его в Таджикистан!

– Но ты этого и не запрещала! Практикум по общению с джиннами. Если хочешь, чтобы джинн все сделал правильно, всегда точно называй место. В сущности, я могла забросить его и в океан, и в жерло вулкана. И в том, и в другом случае это отвечало бы условию: «куда-нибудь», – нравоучительно сказала Гюльнара.

Неожиданно ангар, чья блестящая крыша была видна от ворот, окутался потрескивающим фиолетовым сиянием. Дафна и джинша заметили это почти одновременно. Дафна метнулась к ангару, однако Гюльнара успела перехватить ее.

– Ты что, ослепла? Не суйся! Там кто-то кого-то убивает...

– Знаю! Отпусти!

Гюльнара облизала губы. Язык у нее был оранжевый.

– Ты уверена, что тебе туда надо, блондинка? Чем ты будешь сражаться: визгом? Или предпочитаешь царапаться и кусаться?

Дафна не слушала. Рвалась. Она уже понимала, что там внутри – Меф и Эссиорх. И оба, возможно, на волоске от смерти.

– Отпусти! Я должна быть там!!! Я приказываю! Я твоя хозяйка!

Джинша неохотно уступила. Должно быть, ей пришло в голову, что ее хозяйкой Дафна будет лишь до тех пор, пока она, Даф, жива.

– Ну визгом так визгом! В крайнем случае можешь прицельно плеваться ядом. Правда, у блондинок он слабенький, если они, опять же, не перекрашенные брюнетки.

Подбежав к фиолетовой завесе, Даф остановилась. Ей пришло в голову, что теперь, когда она лишена дара, темная магия распылит ее в момент, когда она попытается пробежать сквозь нее. Гюльнара, знавшая это не хуже Даф, усмехнулась. Она скользнула за трепещущий занавес и остановилась. Джинша стояла точно под водопадом фиолетового сияния. Струи магии облегали ее, однако внутрь джинши не проникали.

– Тебе придется пройти сквозь меня, блондинка! Только сделай это побыстрее... Уважающие себя джинны терпеть не могут, когда сквозь них шастают, – сказала Гюльнара.

Не заставляя себя уговаривать, Даф решительно скользнула сквозь джиншу. Внутри Гюльнара была безумно холодная. Дафне показалось, будто она нырнула в прорубь. У нее даже дыхание перехватило. Ничего себе пылкая восточная натура! Да у Дафны зрачки едва не замерзли!

– Но-но, блондинка, а вот грубить не надо! Поверь, если бы я захотела, то стала бы такой горячей, что ты сварилась бы заживо! – возмутилась подзеркаливающая Гюльнара.

Дафна ворвалась в ангар, пробежала несколько шагов и остановилась, озираясь. Она не знала, ни с кем будет сражаться, ни как. Однако сражаться ей не пришлось. Почти сразу Даф стало ясно, что они опоздали. Битва уже завершилась.

Бывают вещи, которые невозможно объяснить с точки зрения логики. Логика безнадежно курит на балконе, роняя вниз красные кометы окурков и поплевывая на крыши припаркованных машин. Хотя, если посмотреть на дело с другой стороны, единственной случайностью в мире было возникновение самого слова «случайность». Произошло это, видимо, в момент, когда первый питекантроп шарахнул дубинкой по черепу первому неандертальцу и после, зажатый им в ращелине скалы, пытался ввести его в заблуждение фразой: «Ты чего, брат? Я ж случайно».

Одной из таких логически необъяснимых вещей было то, что Мефодий Буслаев был перенесен Гюльнарой в ангар спустя ровно полторы секунды после того, как там появились убийцы из Нижнего Тартара. Все трое уже устремлялись к Эссиорху, когда меч Древнира без замаха легким движением отрубил – почти сбрил – одному из них кисть, сжимавшую саблю. По неизвестной причине на этот раз кисть не спешила прирастать. Правда, успех был сугубо временный. Боец из Нижнего Тартара мгновенно повернулся к Мефу гнилым черепом и, подобрав клинок, атаковал Буслаева левой рукой, в то время как его отрубленная кисть уже резво подползала к Мефу. Ее синие пальцы шевелились, как паучьи лапы. Из обрубка с торчащей костью сочилась мутная слизь.

Проскочив сквозь строй врага, Меф пробился к Эссиорху. Кареглазов забился под верстак и, обняв колени, сидел там с хитрым видом, прикидывая, о чем ему теперь долго будет о чем рассказывать за пивом друзьям.

Заметив Мефа, Эссиорх удивленно вскинул брови. Он, видно, не совсем еще понимал: на чьей стороне Меф, и не он ли привел сюда тартарианцев.

– Привет, светлый! – буркнул Меф небрежно, чтобы хранитель не зазнался. Свету и тьме положено держать дистанцию.

Эссиорх не остался в долгу.

– Привет, наследник не помню чего! – отвечал он в тон.

Видя, что Эссиорх настороженно поглядывает на его меч, Меф повернулся к нему спиной. Уж что-что, а в спину уважающий себя хранитель никогда не атакует. Именно поэтому хранителей не особо много и осталось, пусть даже и в Прозрачных Сферах.

Дальнейшее общение стало проблематичным. На них напали. Как все опытные стражи мрака, беглецы из Тартара исчезали и возникали внезапно. Будто на танцплощадке ночного клуба, когда в кромешной тьме прожектор начинает отстреливать короткие серии серебристых лучей.

Меф наносил удары быстро, не задумываясь, больше внимания уделяя защите, чем атаке. Одновременно он стремительно перемещался, понимая, что стражи, исчезнув, будут пытаться материализоваться у него за спиной. Рубящих ударов Меф избегал, предпочитая колющие выпады снизу или в голову. В плане защиты они были более безопасны, позволяя не приближаться к противнику ближе, чем это было разумно.

Отморозки из Нижнего Тартара действовали быстро и слаженно. Появление Мефа не вызвало у них особого удивления. Да и вообще никаких чувств темные стражи не проявляли. Эмоционально они были чуть сложнее отбойного молотка.

Теперь же, пока один тартарианец с полыхающим полукругом сабли наскакивал на Мефа, другой гнался за Эссиорхом. Тот торопливо припоминал ускользающую из памяти формулу защитного огня и, улепетывая, швырял в противника кусками мрамора и гранитными головами. Кареглазов уныло пыхтел, наблюдая, как очередная его работа разлетается в куски.