Наказание за любовь - Сандему Маргит

На следующее утро в шесть часов он был на месте, и мы стояли уже полностью одетые, Габриэл и я. Мальчик был немного напряжен, но ужасно радовался, что мы выезжаем так рано. Он наслаждался весенним утром. На цветах лежала роса, а воздух был кристально чист.

— Они переночевали в Опдале, — сказал он немного дрожащим голосом. — Ульвхедин объяснил, куда нам ехать, чтобы найти гостиницу. Как вы думаете, мы успеем до того, как они двинутся дальше?

Я сильно сомневалась в этом, но обещала не сдаваться, прежде чем мы их догоним. Я не отважилась спросить, где это он встретил Ульвхедина, очевидно, в своих фантазиях. Для меня Ульвхедин был как бы другом, которых часто придумывают себе одинокие дети. То, что Натаниель также упомянул его, означало лишь, что дядя не хотел ранить маленького мальчика жестоким разоблачением.

В это вполне реальное утро, когда мы заняли места во вполне реальной машине, мне было трудно определить свое отношение к той невероятной истории, которую мне преподнесли накануне вечером. По правде говоря, сейчас мне было нелегко в нее поверить! Но… назвался груздем, полезай в кузов, думала я. И в конце концов, мальчика необходимо доставить к тем, кого он знал.

Но почему же Натаниель не рассказал его родителям о том, что их сын в больнице? И как мог он сам взять и вот так уехать от двенадцатилетнего ребенка? Даже учитывая те причины, о которых рассказал мне Габриэл. О том, что мальчик был избран, чтобы записать все, что произойдет, что именно поэтому он должен следовать за другими — за всей этой публикой со странными именами.

Асбьёрну мы рассказали немного, и, как я уже говорила, я не совсем поверила в историю Габриэла. Так что по пути на север мы все трое несли какую-то чепуху. Габриэл жутко волновался, он хотел успеть вовремя, и ему нравилось, когда Асбьёрн жал на газ и превышал допустимую скорость. Да, там, где было пустынно, мы делали это иногда. До чего же приятно было так рано утром ехать: вся дорога в твоем распоряжении, и можно использовать ее на все сто.

Но однажды меня просто холодный пот прошиб, даже мой муж что-то почувствовал. Это было, когда мы повстречали машину, которая с бешеной скоростью неслась на юг. Габриэл забился в угол на заднем сиденье, и мы слышали, что он тяжело дышит. Я могла бы поклясться, что рядом с ним тогда кто-то сидел и прижимал его к себе. Это чувство было настолько сильным, что я не могла не обернуться. Но там, разумеется, был только Габриэл.

Я поразилась, насколько побледнели его губы. И глаза были широко открыты. Я посмотрела вслед удаляющейся машине и снова обратила внимание на то, что мне отчего-то стало не по себе. А потом машина скрылась за поворотом.

Кого это, интересно, мы повстречали? И кто сидел рядом с мальчиком и держал над ним руку, защищая его?

Пару раз нам довелось пережить по дороге что-то зловещее, причем мы не поняли, что это на самом деле было. В Доврских горах мы видели покореженные останки машин, у сломанной и, вероятно, временной преграды, а края дороги были разбиты, как после настоящего столкновения. Габриэл утверждал, что одна из машин принадлежала Натаниелю. Он был ужасно напуган, потому что, как он сказал, именно в этой машине ехали его друзья.

А на спуске с Доврских гор стоял трейлер, непонятно почему припаркованный у обочины. Неясно было, имел ли он какое-то отношение к друзьям Габриэла, но мальчик, во всяком случае, был очень взволнован. Все непонятное он почему-то связывал с тем, что с ними случилось.

— Тебя зовут Габриэл, — сказала я задумчиво. — И вчера ты упомянул некоторых второстепенных персонажей, которых я знаю очень хорошо.

— Правда? — удивился он.

— Да. Понимаешь, Габриэл, Габриэл — родовое имя в роду моей бабушки со стороны матери, Оксенштернов из Корсхольма и Васы. А ты упомянул…

— Да, но меня же так окрестили именно в их честь, — радостно выпалил он. — В знак благодарности за то, что их род сделал для Людей Льда! И потом оно еще прекрасно вписывалось в те библейские имена, которые носят все в роду Гардов.

— Да, ты говорил. А ты знаешь, когда вы оказались связаны с Оксенштернами?

— О, давно! Был Тарье, который женился на Корнелии Эрбах.

— Эрбах? Это имя есть в моем генеалогическом древе. Граф Георг из Эрбаха и Бройберга. И его дочь Юлиана Эрбах, которая вышла замуж за Георга Лёвенштейна Шарфенека.

— Да, но это же был дедушка Корнелии со стороны отца! Этот Бройберг! А родители ее умерли, так что Юлиане пришлось взять на себя заботы о ней!